На Netflix вышла «Баллада о маленьком игроке» — фильм Эдварда Бергера, режиссёра оскароносных «На Западном фронте без перемен» и «Конклава». Бергер вновь берётся за экранизацию романа, отдавая предпочтение современной прозе, пусть и уходящей корнями в традиции модернизма: в основе сценария лежит книга Лоуренса Осборна, британского автора, широко признанного мировым сообществом критиков. В главной роли — Колин Фаррелл, давно утвердившийся в статусе одного из самых талантливых актёров современности.
Киновед Валерия Куприна рассказывает, удалось ли всем этим красочным вводным сложиться в цельную картину и действительно ли было ошибкой не взять «Балладу о маленьком игроке» в основной конкурс Венецианского фестиваля.
Макао — игорная столица мира, город чудес, где одна партия в баккара может сделать из бедняка миллионера, а из миллионера — должника. Всё здесь отдано на волю случая, хотя завсегдатаи игорных заведений предпочитают термины «вероятность» и «статистика» — так проще смириться с собственным проигрышем и кредитом под немыслимые проценты, который придётся отдавать вне зависимости от количества фишек в стеке. Но из каждой безвыходной ситуации есть лазейка. В случае с казино она лишь одна — смерть.
На особых правах здесь существуют гуайло — призраки-чужестранцы, люди-невидимки, которые в чуждой для себя Азии могут быть тем, кем захотят. Мистер Райли (Колин Фаррелл), выходец из крошечного городка в Ирландии, примеряет на себя маску лорда: носит цветастые двубортные пиджаки и жёлтые перчатки, давится ненавистными, но статусными сигарами и шампанским. Естественно, в долг. Когда чаша терпения (оно имеет денежный эквивалент — 352 тысячи гонконгских долларов) отеля переполняется, объявляются и призраки прошлого с суммами повнушительнее: в течение суток Райли должен вернуть сотруднице детективного бюро (Тильда Суинтон) 957 тысяч фунтов, украденных у бедной (исключительно в моральном смысле) английской старушки. В настолько отчаянные времена даже самые отпетые гемблеры перестают верить в статистику. Ей на смену приходит госпожа удача, в случае Райли — облачённая в материальный образ сотрудницы казино Дао Минь (Чэнь Фала).
Читайте также: Рецензия на «Конклав» Эдварда Бергера
«Баллада о маленьком игроке» строится на повествовании от первого лица и постоянных умолчаниях: рассказчик оказывается ненадёжным не столько ввиду своей субъективности, сколько состояния аффекта, в котором он пребывает с первых минут. Это вечная горячка, повышенная влажность на берегу дельты Жемчужной реки — в складках тонкой мимики Колина Фаррелла скапливается пот, на переносице залегают глубокие морщины, а приложенная к выскакивающему из груди сердцу ладонь вечно намекает то ли на паническую атаку, то ли на сердечный приступ.
Бенефис одного актера (Фарреллу очень идут азиатские страны, типажность его игрока Бергер явно подсмотрел в первой серии «Шугара») номинально поддерживается камерой: зум-инами и зум-аутами, непривычными ракурсами снизу и сверху, съёмками со спины, тревеллингами, нарочито зарезанными углами и аффективными крупными планами, концентрирующимися на эмоциях персонажа, попавшего под пристальный взгляд объектива и/или зрителя.
При этом в оппозиции паники/приступа скупо вырисовывается и другой конструкт — образ грёзы или сновидения, фантасмагории, очерчивающей нереальность происходящего. Такое толкование диктует рваный, несвязный монтаж первой трети картины: Бергер не даёт определённой точки отсчёта, чередует, казалось бы, мало связанные между собой кадры: его «маленький игрок», исходя из показанного, мог спрыгнуть с крыши и покончить с долгами ещё в первые пять минут, или же это могло ему только привидеться.
С каждой минутой иллюзорность происходящего проступает яснее. Восточный фантазм то тут, то там подкрепляется сновидческими, мифологическими, религиозными образами: город празднует недельный фестиваль голодных духов; скрип от покачивающегося на воде барака, таящего в себе секрет, рифмуется со скрежетом сгибаемых карт; кто-то говорит о Нараке — буддистском аде, где жертвы алчности вынуждены вариться до очищения кармы и нового перерождения. Вступает знакомая по сомнамбулическим фильмам Вонга Карвая музыка, а цвета начинают приобретать значения — выбранная Бергером зелёно-красно-жёлтая (абсолютно карваевская и, строго говоря, китайская) палитра явственно отсылает всё к той же грёзе. А напыщенные в своей помпезности и гротеске интерьеры из простого обозначения роскоши трансформируются в знак воображаемого и подчиняющегося логике сна.
На уровне идеи все эти образы работают идеально, но рассыпаются, стоит Бергеру придать им физическое воплощение, то есть — собрать из них фильм. Приверженец строгих сюжетных схем, он становится заложником логоцентризма и дискурса, который вынужден всё объяснять и действовать исключительно в рамках заранее известных установок. Финал «Баллады о маленьком игроке» становится понятен задолго до его наступления. Равно как и большая часть сюжетных ходов. И дело далеко не в их глобальной предсказуемости.
Читайте также: Как Эдвард Бергер экранизировал «На Западном фронте без перемен»
Из кондового режиссёрского метода Бергера исключён обман зрительских ожиданий: он прямолинеен, он проговаривает порой даже самые очевидные вещи вслух, не отдавая себе отчёт в специфике материала, с которым работает. Экранизация «На Западном фронте без перемен» в корне отличается от экранизации «Баллады о маленьком игроке» — несмотря на признание романа критиками, он не закреплён в массовом сознании, а потому предполагает не столько свободное изложение, сколько возможность отойти от топорности, явных значений в сторону эпитетов, метафор и полного отсутствия разжёвывания смыслов.
«Баллада о маленьком игроке» замахивается в сторону Карвая, но застревает в золотых сечениях академической драматургии. Это кино чётко выверенное, сделанное не по наитию, а исходя из конкретной логики, схем и их функций. У Бергера нет своего авторского почерка — с тем же успехом «Балладу» мог снять любой другой режиссёр средней руки. Внешне она, конечно, обаятельная и красивая, но внутри — блёклая и пустая. Всю 101 минуту хронометража можно пересказать озвученным в ней анекдотом про застрявшего в аду игрока — и стоило ли тогда это растягивать?
