В прокат выходит «Город страха» — триллер постановщицы Джордан Скотт о массовом убийстве сектантов. Дело расследует писатель и психолог Бен Монро, дочь которого загадочно пропадает после знакомства с молодым человеком и становится жертвой культа. В главных ролях — Эрик Бана и Сэди Синк. О других фильмах, где в кадре — жертвы культа или обмана, рассказывает Полина Арженовскова.
«Город страха», реж. Джордан Скотт, 2024
Эрик Бана меняет костюм опытного брутального детектива и примеряет образ психоаналитика, который отправляется в Берлин, чтобы погрузиться в исследование культов. Там он заглядывает на место массового самоубийства, всех жертв объединяет одно — участие в тайной секте. Погружаясь в изучение того, как устроена секта и что стоит за трагическим событием, он не замечает, как дочь (рыжеволосая бунтарка Сэди Синк) ускользает от его внимания.
Истории культов от «Солнцестояния» до «Плетёного человека» интересны далеко не только случаями жестокости и диковинного мировоззрения, но и деталями социального устройства. «Город страха», в оригинале именуемый не иначе как «Жертвоприношение», сосредоточен не только на провинциальной хтони. Он задаётся вопросами: как люди оказываются в подобных сообществах? Есть ли способ им помочь? Можно ли теорию подобных исследований применить на практике, особенно если на кону стоит безопасность и жизнь твоего близкого, а спасение превращается в отчаянную попытку обогнать саму предопределённость трагедии?
«Приди ко мне», реж. Малгожата Шумовска, 2019
Инфраструктура леса полюбилась сектантам. Ни связи, ни интернета, никакой идеологической альтернативы и вмешательства: проповедуй что и как вздумается. В подобной глуши наречённый Пастырь содержит стадо овец и больше десятка женских голов — либо жён, либо дочерей. Среди них есть и явные фаворитки, и «испорченные». Сменяя роли и готовясь к повышению до жены, дочь Села (Рэффи Кэссиди) подрывает иерархию, удерживаемую поводырём.
Фильм Шумовской — феминистский хоррор, полный библейских аллюзий. Связь между безвременьем притчи и современностью устанавливают минималистичные костюмы и полицейские, редко захаживающие в кадр. Замкнутость, несвобода секты ограничивают даже пейзажный простор: рябь стволов, натянутые между ними нити до боли сжимают пространство. В этой изоляции и женской покорности процветает диктат Пастыря. Власть пошатнётся, когда умрёт новорождённый ягнёнок. Его гибель обрывает инициацию Селы, укрепляя её внутреннее сопротивление. Шумовска следует за своей избранницей по лесу и наблюдает, как в девушке растёт ярость.
«Затмение», реж. Алехандро Аменабар, 2015
Все новости в маленьком городке говорят об одном: вокруг сатанисты. В этой обстановке местный полицейский Брюс Кеннер (Итан Хоук) ведёт расследование об изнасиловании. Юная Анджела Грей (Эмма Уотсон) утверждает, что стала жертвой своего отца. Он, в свою очередь, не отрицает и даже делится воспоминаниями об оккультных ритуалах. Кеннер обращается за помощью с делом к психиатру Рейнсу (Дэвид Тьюлис) и открывает охоту на сатанистов.
Аменабар старался напугать — затемнил кадры, выстроил мрачные интерьеры, одел героев в чёрные мантии, вручил им базовый набор сатаниста и заставил убивать младенцев. Визуальные клише застращали хотя бы следователя. Засыпая, Кеннер сталкивается с оккультистами и живо представляет чёрную мессу, какой её описывают члены семьи пострадавшей (некоторые — под гипнозом). По ходу сюжета герои всё хуже справляются с различением сна, выдумки и реальности, коллективно развивая фантомные сюжеты. Не столько сатанисты, сколько эффект Манделы по-настоящему увлекает режиссёра. Кеннер постепенно сходит с ума, но добивается правды, очарованный героиней. Нежный дуэт Хоука и Уотсон облегчает мучительно штампованные обряды.
«Род мужской», реж. Алекс Гарленд, 2022
Харпер (Джесси Бакли) смотрит, как муж летит мимо окна многоэтажки, повисая на заборе, — после их ссоры он покончил с собой. Героиня решает скрыться от чувства вины и боли в маленькой английской деревне, но сельский ретрит только усиливает её кошмар. Постхоррор Гарленда и студии А24 незаметно затягивает в тягучее безумие.
Загородный ковчег Харпер оказывается полон жутких, единообразных мужчин. Даже у ребёнка во дворе церкви за маской Мэрилин Монро скрывается общее для нескольких героев лицо актёра Рори Киннера. Местные жители-двойники — патриархальные особи, довлеющие над Харпер. По ходу сюжета мужчины превращаются в подобных друг другу не-людей, инвариантных мёртвому мужу с рассечённой рукой. Метаморфозы непредсказуемы — притворство героев подкрепляет саспенс. Изолированные, словно в закрытой коммуне, они заточены в не-месте, из которого Харпер не может выбраться. Джесси Бакли уже играла в похожем фантазматическом пространстве, в доме на отдалённой ферме из «Я думаю, как всё закончить» Чарли Кауфмана. Идиллический старый коттедж с предваряющим Эдемом в фильме Гарленда оборачивается адской ловушкой для Харпер.
«Пленницы», реж. Дени Вильнёв, 2013
Насилие в психологическом триллере канадца не сверхъестественно — преступления совершают и люди в рясах, и без. По сюжету пропадают маленькая дочь Келлера Довера (Хью Джекман) и её подруга. Рядом с местом исчезновения замечают фургон, хозяин которого — Алекс Джонс (Пол Дано), главный, но едва осознающий обвинения подозреваемый. Пока дотошный детектив Локи (Джейк Джилленхол) ищет улики и похитителя, отец вершит самосуд.
Вильнёв растягивает поверку морали на 2,5 нервозных, изнурительных часа. Он выбирает самое острое оружие для манипуляции — детей, — испытывая гуманизм героев и зрителей. Дождливые, синеватые уличные кадры с редким появлением тёплых интерьеров к концу фильма сливаются в ледяной ландшафт, вторящий усталому окаменению Келлера и Локи. Тьма нарастает с отчаянием, новыми срывами и каждой минутой мучительных поисков. Прочный жанровый каркас «Пленниц» и мощная игра Джилленхола и Джекмана держат внимание до последнего кадра.
«Казнь», реж. Ладо Кватания, 2021
Злодеи тру-крайма — часто архетипические трикстеры. Цепочка лжи и умолчаний превращает дебют Кватании в мрачный аттракцион. Портрет главного героя списан с черт существовавших серийников, а Шахматист скроен по прототипу Анатолия Сливко. Действие ретродетектива делится на семь глав и охватывает период с 1978 по 1991 год, одновременно упорядочивая и путая сюжет. Нелинейность подключает наблюдателя к позиции следователя, равноценно уязвимого для уловок преступника.
Нарочитая позднесоветская стилизация, конкретность временных рамок, использование поп-культурных атрибутов Чикатило конструируют обманчивый альтернативный мир Кватании. Центральный локус фильма — хижина посреди поля, окружённого чащей. Среди деревьев мелькает некто вроде лешего. В доме же обитает Мирон (Даниил Спиваковский), безличный человек, легко и охотно внушаемый. По ходу фильма он сатанеет и в одной из сцен, визжа и извиваясь, едва напоминает человека. Мечтавший о его аресте следователь Исса Давыдов разочаруется пойманной пустой оболочкой, хотя и сам давно прячет скелет.
«Марта, Марси Мэй, Марлен», реж. Шон Дуркин, 2011
Победитель фестиваля «Сандэнс» начинается с трудовой рутины маленькой общины в лесу. Желтит свет, тускловаты цвета, за столом ужинает компания — сперва едят мужчины, затем женщины. Наутро Марта (Элизабет Олсен) выскальзывает за дверь и скрывается в лесу. Ей удаётся сбежать, но сектантское прошлое не оставляет героиню даже в безопасности дома родной сестры, являясь ей в фобических видениях.
Идентичность Марты стёрта — её имя меняется для разных людей. Уход из общины приводит к утрате личности, державшейся на искусственных ценностях и нарочитой дисциплине. Несмотря на тотальное послушание, внутренней антиномией страдала не только Марта — курение украдкой духовной сестры выражало тихое, единоличное противостояние, быстро гаснущее с появлением отца секты. В названой семье чёрное превращается в белое из притворства наставнику.
Лёгкость подобных подмен воплощают бесшовные склейки временных пластов. Зазор между настоящим и прошлым едва уловим при плавно плывущей камере. «Трудно отличить, где воспоминание, а где просто сон», — говорит Марта. Культ деконструирует реальность, и даже побег не гарантирует спасение.
