Англоязычные издания в сложившихся обстоятельствах как могут эксплуатируют тему коронавируса: рассказывают, что посмотреть, а что посмотреть больше нельзя. Что почитать в эти нелёгкие дни, знает Виктор Непша — его дайджест, конечно.
Хроники коронавируса
Новости о кино теперь — хроника приостановленных и закрытых проектов, от фильмов до сериалов и вечерних шоу. Перечислением таковых занимаются более-менее все профильные издания, если хочется погрустить, обратить внимание можно на материалы IndieWire и Vanity Fair. Хотя куда интереснее, как происходящее повлияет на стриминговые платформы, — увидим на дистанции. А до тех пор можно навёрстывать упущенное и отсматривать запланированное, пока время приостанавливается ради нас.
Многие, впрочем, воспользовались моментом, чтобы смотреть актуальное: в топ iTunes ворвалось «Заражение» Содерберга, картина девятилетней давности (то есть, учитывая темпы работы режиссёра, полузабытая). New York Times на волне нового интереса к фильму написали на него рецензию, с учётом дистанции лет и текущего положения дел. В «Заражении» всё развивается по плохому сценарию, с большим количеством погибших. За время просмотра
автор успевает попасть под успокоительное очарование звёзд, решающих мировые проблемы (например, невосприимчивый к вирусу Мэтт Дэймон — как тебе такое, Джимми Киммел?).
Но с середины фильма происходит возвращение в суровую реальность, паранойя уже не кажется чрезмерной, а бдительность, внимательность и соблюдение гигиены становятся единственным условием возможного выживания. Текст утверждает, что в эпоху глобального недоверия к властям и должностным лицам люди начинают доверять конвейероподобному Содербергу, — резонная, пусть и не самая свежая мысль. Автору, по крайней мере, просмотр немного помог. Поможет ли остальным, особенно теперь, когда половина топов кино и сериалов пестрит заголовками «посмотреть во время самоизоляции» — дело индивидуальное.
«Пиксаровский “Вперёд” — фильм номер 1 в Америке. Но что, если “Заражение” — фильм номер 1 в наших душах? Сейчас он находится в топе iTunes, что означает — мы платим за признак пандемии девятилетней давности от Стивена Содерберга. Covid-19 вокруг нас, заражая и убивая людей, [устанавливая] непреодолимый карантин и “социальное дистанцирование”. Самолёты пусты. Конференции и теннисные турниры отправлены на свалку. Новая картина о Джеймсе Бонде была перенесена… В лучшие времена мы, гражданские, вряд ли будем иметь чёткое представление о том, что ожидать от наших лидеров и правительственных учреждений. Потому как дополнение к поиску ясности в Вашингтоне в эти напряжённые времена, многие из нас обратились к Содербергу».
Куда пропали чёрные ковбои?
Guardian хоть и паранойят по поводу всё того же инфоповода на главной, в более дальних секциях сайта интересуются вопросами более глубокими. Например, куда пропали чёрные ковбои? Вроде два десятилетия нового века позади, к несчастному мёртвому жанровому понятию «вестерн» чего только ни прикручивали (пост/нео/постпост/альтернативный и более ранние варианты вроде «ревизионистского») — казалось бы, должно быть достаточно вариаций к 2020 году. Но отдувается по теме всё ещё преимущественно Тарантино. Автор материала перечисляет множество случаев, когда подвиги и деяния афроамериканцев были переписаны на белых, например, в «Искателях» — темнокожий герой, вдохновивший книгу-первоисточник, в экранизации Джона Форда обернулся Джоном Уэйном (настолько иронично, насколько это вообще может быть). Вывод — настоящий чёрный ковбой так ещё и не появился, но надежда есть. Критерии «настоящести» не совсем до конца прояснены, но как доказательство очередной расовой несправедливости в кино и, отчасти, краткая справка по специфической секции в истории — подходит.
«На лекции BAFTA в 2018 году Спайк Ли сказал: “*****[к чёрту] Джона Уэйна и Джона Форда!” Тем не менее Форд был первым режиссёром, снявшим чернокожего актёра, — бывшую футбольную звезду UCLA Вуди Строуда — в главной роли в популярном вестерне “Сержант Ратледж” (1960). “Джон Форд вложил мне в уста классические слова, — сообщал Строуд позже New York Times. — Вы никогда не видели, чтобы негр спускался с горы, как Джон Уэйн”».
Аарон Пол — express
Interview Magazine пригласили Аарона Пола на сумбурное интервью о всяком: отцовстве, детстве, любимых ролях, париках, любимом цвете, танцах и усах. В общем, типичное экспресс-интервью, которому естественный инфантилизм актёра придаёт достаточный шарм. Этот же инфантилизм, судя по всему, превращает его в идеального (по крайней мере, на словах) отца.
«Интервьюер: Любишь работать?
Аарон Пол: Люблю.
И: Что делаешь, когда не работаешь?
АП: Тусуюсь со своими прекрасными леди, женой и дочерью.
И: Во сколько встаёшь по утрам?
АП: Зависит от того, во сколько малышка встаёт по утрам. Уже не совсем малышка, но обычно она начинает кричать “папа” около 6 – 6:30 утра. Мой естественный будильник.
<…>
И: Веришь в американскую мечту?
АП: Что за американская мечта?
<…>
И: Веришь в Бога?
АП: Если ты имеешь в виду Бога как Вселенную, возможно, да. Но в парня, сидящего на диване, — нет.
<…>
И: Веришь ли ты, что мир может быть спасён?
АП: Не знаю.
И: Пепси или кола?
АП: Серьёзно? Кола. Очевидно, кола.
И: Тоже так считаю.
АП: Фанаты пепси меня как-то бесят».
Румыны!
Замечательно разнообразные в выборе тем Mubi подготовили материал про румынское кино — и речь не только о «новой волне» нулевых и десятых. Наоборот, используя «Видеограммы нации» (кураторскую ретроспективу) как повод, автор текста размышляет о картинах более ранних, затерявшихся на фоне «большой тройки» из Кристиана Мунджиу, Корнелиу Порумбою и Кристи Пую (чудесного Раду Жуде обобщают и относят на второй план, придётся это пережить). Тезис, если кратко, достаточно знакомый: после Чаушеску Румынию логично качнуло в противоположную сторону, и многое, связанное с режимом и предшествовавшими годами, оказалось забыто. С другой стороны, недооценены фильмы, попавшие под цензурный запрет (вроде таких, с очень кустуричными названиями), ещё сложнее с немым румынским кино — а там, судя по всему, тоже есть, на что посмотреть.
Материал — ёмкий и здравый анализ состояния национального кинематографа после ряда политических потрясений, с критикой как официозных институций (которые вместо поиска нового показывают кучу ретроспектив Тарковского), так и мейнстримной точки зрения. Хотя последняя подаётся несколько стереотипно — состоянию национальной киноиндустрии многие могут позавидовать, да и не так уж все устали от нововолновых румынов. Кстати, говоря о мейнстримной точке зрения, нельзя в очередной раз не приметить, как во многом всё же родственны истории кинематографий постсоветских стран. То, что случилось после Чаушеску, достаточно сильно напоминает отечественные перестроечные фильмы. Поэтому близость, конечно, не заканчивается на (например) знакомых интерьерах и застольях в «Сьерраневаде»
«После падения режима Николае Чаушеску в декабре 1989 года последние четыре декады интеллектуальное сообщество Румынии обоснованно боролось за массовую переоценку культурной продукции, которая была в значительной степени омрачена различными государственническими идеологическими направлениями. От пропаганды сталинистских пятидесятых до относительной либерализации шестидесятых и снова назад к откровенно националистическому и морализаторскому тону семидесятых-восьмидесятых <…> Короче говоря, герменевтика, применяемая местными кинокритиками, больше не стремилась искать здоровые моральные послания, нацеленные на нравственное воспитание коммунистических рабочих. Скорее, наоборот: от мельчайших, тонких выпадов против режима к неубедительным аллегориям о злоупотреблениях властью и отсутствии (социальной) перспективы. Кино, о котором ранее разговаривали шёпотом, маргинальное, теперь было восстановлено как локус сопротивления посреди репрессивной диктатуры».
Топ женщин-кинокритиков
Rotten Tomatoes подготовили подборку с самыми влиятельными женщинами среди кинокритиков — теми, кто повлиял на стиль и способ говорить о кино и телевидении. Конкретных критериев списка нет, кроме того, что каждая из них — в том или ином смысле — первооткрыватель. Выборка из 17 человек не претендует на всеобщность, и Сьюзен Зонтаг здесь не найти, но, наверное, и к лучшему — акцент, вместо провозглашения очевидного, сделан на чуть менее известных именах (за исключением разве что Полин Кейл). Но самое ценное — то, что некоторые материалы можно найти и прочитать: «томаты» дают ссылки на архивы с рецензиями, например, на «Кабинет доктора Калигари» (Харриет Андерхилл), «Метрополис» (Айрис Барри), «На север через северо-запад» (Пенелопа Хьюстон).
[Жозефин О’Нил о «Леди из Шанхая»]: «Эта постановка Орсона Уэллса для Columbia [Pictures] показывает, что не так между мистером Уэллсом и экраном. Чудо-мальчик настолько занят, играя в фокусы, что забывает сам о себе».
[Нэнси Бэнкс-Смит о первом сезоне «Твин Пикс»]: «В сериале есть яркие вспышки актёрского мастерства, он выглядит гораздо лучше вашей среднестатистической мыльной оперы и гораздо забавнее. Вот что я вам скажу. Он сделан кем-то, кто не воспринимает мыльные оперы всерьёз. Как романтический фикшн, мыльная опера должна быть искренней. “Твин Пикс” ближе к насмешливости».
[Полин Кейл о «Таксисте»]: «Ни один другой фильм раньше не драматизировал городское равнодушие так сильно; сначала здесь ужасно смешно, а потом просто ужасно».
Киносписки
Топ-5 сцен из Тарковского по версии Criterion
Топ-10 фильмов в викторианском Лондоне
Лучшее, что можно посмотреть на Netflix, пока застряли дома
То же самое от Guardian
Лучшие фильмы длиннее трёх часов
