Всему, чему место на ринге, не скоро найдётся место в теперешней жизни: там царят суперконтактные виды спорта, а тесные контакты — именно то, чего мы сейчас вынуждены избегать. И коль скоро свежих поединков не предвидится, мы решили восполнить эту недоимку. Алексей Васильев собрал коллекцию клёвых фильмов о боксёрах на каждый день недели.
Так уж получилось, что после первой волны узкоколейных и улыбчивых боксёрских фильмов, американских («Восьмой раунд», 1938) и наших («Первая перчатка», 1946), фильмы о боксе очень быстро стали фильмами о чём-то большем. Ринг становился символом коррупции («Чемпион», 1949) или, наоборот, равных возможностей («Рокки», 1976), судьбы боксёров, чьи спортивные карьеры не отличается продолжительностью, — рифмой трагедии мужчины вообще, чей беззаботный век краток («Реквием по тяжеловесу», 1962).
В конец 1980-х нашим героем стал Жан-Клод Ван Дамм, принесший в мир экранного бокса новые технические оттенки: кикбоксинг, тайский бокс. И снова история повторилась — за его легкомысленными попрыгунчиками на экран потянулись бойцы смешанного типа и вовсе без правил, уже обременённые заботами общечеловеческой важности.
Сейчас стали появляться, и совершенно заслуженно, статьи о Ван Дамме, где его разбирают как важнейшую, краеугольную кинозвезду. Много говорят в них о гомоэротизме, сексуальной дерзости, которую он привнёс в мир боксёрского кино: вспоминают его голый зад, сколько раз и при каких обстоятельствах он обнажал его на экране. Тут я позволю себе не согласиться: да, он частенько показывал жопу, но делал это по тем же причинам, по каким то и дело выставляет её напоказ Барт Симпсон, — он так задирал жизнь и тех, кто вокруг: «Нате, выкусите!» Помню его первый фильм, где он сделал это, — «Самоволка» (1990): тогда мне было 17, я уехал из дома учиться во ВГИК и первый раунд социальной схватки с большим городом красноречиво проигрывал. В тоске по маминой стряпне и папиной ненавязчивой добродушной опеке я забрёл в «Художественный» и увидел картину о парне, которого невзгоды и злые чужие хари обложили со всех сторон и который лишился брата, о том, как он, собираясь с последними силами, буквально пробил себе путь к свободе и вновь обретённой семье. Из кино я вышел уже не тем и начал спокойно налаживать свою жизнь, не забывая и важный вандаммовский урок, который очень мне пригодился: чтобы их обезоружить, покажи им зад. По-моему, главный смысл его наивных фильмов был в том, чтобы придавать силы пацанам, почти уже готовым сломаться, находящимся в таком убитом состоянии, когда только наивные, примитивные вещи, облеченные в самую наглядную из метафор, — подвижные мышцы — способны дойти до мозга и обретают дорогу в сердце. Ну, вот и я тогда справился, спасибо, Ван Дамм, и теперь рассказываю вам про фильмы о боксёрах, с которыми жизнь обходилась неласково. И всё-таки многие из них, позволю себе спойлер, сдюжат и возьмут верх над судьбой — даже не взирая на хмурый коленкор их «фильмов о чём-то большем», повелевающих своим героям складывать головы на плахах вековечных трагедий.
Понедельник: «Убийцы» («The Killers»), США, реж. Роберт Сьодмак, 1946
Двое парней в федорах с пушками за поясом заходят в дайнер, и веет от них недобрым. Они велят запереть дверь и расспрашивают про боксёра Оле Андерсона по кличке Швед. А наверху, в съёмной меблирашке, лежит в ботинках на застеленной кровати Оле в слезах и стряхивает пепел на простыни. «Из головы не выходит, как он лежит у себя в комнате и знает, что ему крышка. Подумать страшно», — шепчет бармену мальчишка-подручный.
С этой сцены, взятой из одноимённого рассказа Хемингуэя, открывается фильм «Убийцы», впервые угадавший, что боксёрский ринг — это идеальный полигон для жанра «нуар», «чёрного фильма». С этого же эпизода начинается режиссёрский дебют Андрея Тарковского — курсовая, которую он снял в 1956 году по тому же рассказу Хемингуэя студентом мастерской М. Ромма. В обеих экранизациях Оле играли абсолютные новички в актёрском искусстве. У Тарковского в роли Оле дебютировал в кино Василий Шукшин. У американцев — 33-летний цирковой акробат Бёрт Ланкастер. Он безупречно точен в сценах бокса, когда показывает на крупном плане, как Оле приходит в себя из нокаута, но пока ещё по-актёрски растерян в чисто драматических кусках. Эта растерянность сыграла на руку образу: в этом и ряде следующих нуаров Ланкастер и играет рослого белогривого парнишу, не повзрослевшего ещё достаточно, чтобы отличить добро от зла. Зато потом, когда он наберёт актёрской мускулатуры, его ждут «Оскары», Висконти, Бертолуччи, Луи Маль и — роль ведущего в 20-серийной эпопее «Великая Отечественная» (1979), ставшей лебединой песней великого советского документалиста Романа Кармена. Но начало, при всём его несовершенстве, всегда таит особую сладость, а в начале Оле лежит, и плачет, и стряхивает пепел на простыню, и вспоминает, что его привело в западню, — и видится ему пышный бюст и торжествующий взгляд Авы Гарднер…
Вторник: «Рокко и его братья» («Rocco e i suoi fratelli»), Италия — Франция, реж. Лукино Висконти, 1960
«Я просто хотел снять фильм о боксёрах», — так всегда отвечал великий итальянский режиссёр, отец неореализма Лукино Висконти, когда ему задавали вопрос, как родился замысел «Рокко и его братьев», величайшего киноромана XX века. Трёхчасовой эпос о многодетной матери-южанке, которая, овдовев, решила перебраться с шестью сыновьями с голодного Юга к старшему сыну, в модный Милан, — это Достоевский, прочитанный глазами Маркса, вся бездна страстей, взятая за горло уравновешивающей и обнадеживающей хваткой социального анализа. Второй и третий братья идут в боксёры. Симоне, наивный, распутный, телесный, типичный послевоенный фраер-повеса, сперва нагадит, и тут же — плакать и проситься к мамочке под крыло: таким его придумал Висконти, а Ренато Сальваторе воплотил настолько обаятельно, что со съёмок его партнёрша Анни Жирардо, сыгравшая в этом фильме свою лучшую роль, тут же утащила его под венец. Рокко — ангел-идеалист, бесполезная отрыжка середины 50-х, эпохи экономического оптимизма, чья книжная доброта делает только хуже; сыгравший его Ален Делон сделал невозможное — одновременно отдал образу всю свою ещё трепетную юношескую грацию и при этом, оставаясь в образе, был точен, как снаряд, в сценах поединков на ринге. Убийца с душою ангела — это его фирменное блюдо, но тут он подал свой обычный нарциссический деликатес под уникальным для него соусом самопожертвования. Конечно, будущее, во всяком случае 1960–1970-е, не за боксёрами, полагающимися на фортуну, а за сознательным пролетариатом с их планомерной борьбой, младшими братьями, и тут Висконти проявил политическую прозорливость: так и оказалось. А вообще, фильм много рассказывает, собственно, о мире бокса: хронически расстроенных тренерах (Паоло Стоппа), чьи победы не вернутся, менеджерах (Роже Анен) с их древнеримским взглядом на «своих» бойцов как на гарем. Тем, кому не по вкусу болезненные выверты позднего Висконти, этого фильма бояться не стоит: здесь он держит удар и все три часа прямо и уверенно смотрит противнику — социальной действительности — в глаза. Это боксёрское кино, без извращений, честное, как оценивающий взгляд на соперника перед гонгом.
Среда: «Ринг», СССР, реж. Вилен Новак, 1973
Пётр Исаев, пятикратный чемпион страны, чемпион Европы, олимпийский чемпион по боксу среди полутяжеловесов, в 31 год прощается на ринге с публикой и коллегами. Диктор желает ему успехов в жизни и труде, толпа улюлюкает, и сквозь рёв Исаев слышит тоненький и отчаянный мальчишеский голос: «Исаев, не уходи!» С лица Исаева впервые спадает олимпийская невозмутимость, и Александр Пороховщиков начинает писать самый пронзительный, особенно от того, что по-боксёрски скупо и взвешенно, в мировом искусстве портрет мужчины, который прощается с простой порой своей жизни. С той, когда всё тело было ему подвластно и правила игры были такие же честные и чёткие, как в советском боксе, где, конечно, нет таких безобразий, какие мы увидели в американской и итальянской картинах. Или всё-таки есть?..
Исаев идёт работать в милицию, где полно всякой гадости, отчётности, приписок. Вот пацаны взламывали по всей Одессе телефонные автоматы на предмет мелочи, а сотрудник, их поймавший, просит Исаева записать в его послужной список 50 ограблений — именно столько автоматов было взломано, и формально тут не придерёшься. Расследуя разбойные нападения, одно из которых закончилось убийством, и анализируя кровоподтёки дежурных, пытавшихся задержать преступника, Исаев понимает, что тот наносил профессиональный апперкот левой, а следовательно — он из сферы бокса. Что делать? 36-летний Исаев решает вернуться на ринг в первенстве города: возможность посмотреть, как самого Исаева, который «еле дышит», изобьют малолетки, привлечёт весь боксерский контингент в спортзал, и тогда дежурные смогут опознать нападавшего. Одержав первую победу, Исаев возвращается с фингалом. Великолепна сцена за завтраком, когда Исаев с удовольствием жуёт возле сына, принесшего вчера такой же фингал из школы, а потом, скрыв свою доблесть за чёрными очками, совершенно прежней юношеской походкой под развесёлую музыку Дашкевича идёт утренними улицами на работу — какая смачная деталь этот фингал, тот самый твой секрет, который ты несёшь на своем теле, невидимым остальным, и от которого душа поёт. И как разбивает сердце потом его стариковское покачивание головой и постоянные «Да ладно, всё нормально», когда вокруг него прыгает с извинениями отправивший его в нокаут юнец. И каким холодом приговора сковывает его финальный взгляд на жену (Галина Польских), взгляд мужчины, который закрыл свой гештальт и покорно принимает остаток жизни в качестве мужа и отца. Про эту могучую роль и бесподобный фильм я могу говорить бесконечно — но вы лучше найдите полтора часа, чтобы это увидеть.
Четверг: «Разбитые носы» («Broken Noses»), США, реж. Брюс Вебер, 1987
В середине недели по традиции сделаем передышку и посмотрим в качестве таковой фильм документальный. Самый чарующий и нежный документальный фильм… хотел сказать, о боксёрах, да нет — просто самый чарующий и нежный документальный фильм на свете. Его создал король чёрно-белого фотопортрета Брюс Вебер, его моделями были все звёзды, от Яна-Майкла Винсента до Роберта Паттинсона, он делал видеоклипы для Криса Айзека и Pet Shop Boys, включая тот самый, как парни под душем расчесывали брови перед вечеринкой. В своём первом документальном фильме он снимал боксёра Энди Минскера. Минскер любит бокс всем сердцем — но не любит тараканьи бега вокруг бокса. Потому, став чемпионом отборочных соревнований в своём весе, он не поехал на Олимпиаду. Потому он не завел иного менеджера, кроме своего отца, — хотя тот менеджер никакой. Зато Минскер — брат и бог ребят из Портленда, Орегон, которых он тренирует в своей школе. Минскер гладит бельё перед уткнувшейся впритык камерой Вебера и рассказывает, что мачеха возбухает всякий раз, когда он водит домой друзей. Но Минскер не обижается, а только посмеивается. Он принимает свою жизнь, ему достаточно быть лучшим, а не получать тому свидетельства. Вообще-то, всякий мужчина, который знает, что он хорош, не ищет завоеваний — такое знание успокаивает. И среди смятённых, расстроенных, загнанных в угол героев игровых картин он якорь. Тем более, что его портрет идёт под песни 50-х годов, записи Чета Бейкера, Джули Лондон, Роберта Митчема, и вместе с Минскером рождается портрет Америки, которая совсем не умерла. И такие отличные спокойные парни не перевелись. Просто её, эту Америку, и их, этих парней, не найти среди истериков, докричавшихся до небес, — тех, кого мы знаем как знаменитостей. А людей, довольных своей жизнью и не рвущихся к славе, как правило, знают только их близкие. Фильм Вебера — великий шедевр ещё и потому, что он — редкий, который знакомит с одним из них.
Пятница: «Боец» («The Fighter»), США, реж. Дэвид О. Рассел, 2010
Фильм «Боец» стилистически вышел из картины Вебера. Живописуя быт одноэтажной Америки 90-х, Дэвид О. Рассел («Три короля», «Мой парень — псих», «Афера по-американски») прибегает часто к тому же эффекту любительской семейной съёмки на 8-миллиметровую камеру, домашнего интервью очень-очень простых людей. Среди сестёр и мамаши (Мелисса Лео, премия «Оскар» за роль) с пергидрольными начёсами выросли два брата — чемпиона по боксу. Старший (Кристиан Бейл, «Оскар» за роль) — любимчик, но сторчался на крэке. Теперь вся надежда на младшего (Марк Уолберг). Ему тащить семью, выигрывая бои. А он влюбился (в героиню Эми Адамс), и вся эта тягомотина, да ещё и проблемы брата с наркотиками, ему мешают. Страшно симпатичная социальная мелодрама о расхожем, вообще-то, типе паренька, которого просто за то, что уродился лучшим, семья придумала сделать тягловой лошадкой. И про то, как такие парни ищут баланс между своими порывами и требованиями семьи, без которой, как бы они ни брыкались и какими бы корыстными ни были их домашние, полного счастья они себе не представляют. Конечно, Уолберг с его щенячьим уютом — идеальный исполнитель для такой роли. А его фигура, дворовое прошлое, опыт танцора и фитнес-тренера позволили ему быть стопроцентно правдивым в сценах боксёрских матчей, которые Рассел снял камерой, словно втиснувшейся, брошенной в самый эпицентр боя. Фильм, кстати, основан на биографии реальных бостонских боксёров, которые гремели, когда в тех краях рос и путался с дурными ребятами, пока не загремел в тюрягу, сам Уолберг. Потом он их разыскал и готовил фильм, в котором выступил сопродюсером, в тесном контакте с прототипами.
Суббота: «Воин» («Warrior»), США, реж. Гэвин О’Коннор, 2011
А вот великая мужская мелодрама — чистый жанр, без примесей. И как женскую мелодраму венчает сцена шикарной свадьбы, так эту, мужскую, — бой на ринге. Главные герои — братья, сходятся в финале чемпионата по смешанным поединкам «Спарта». Один брат (Джоэл Эдгертон) — вроде хороший: жена, дети, работа. Но чтобы получить всё это, он бросил отца (Ник Нолти), беспробудного алкоголика, когда тот просто б сдох без помощи, и теперь не желает с ним знаться. Второй (Том Харди) — вроде плохой, бродяжничает, бухает, но в тяжёлое время был возле отца, вот и сейчас к нему вернулся. Сюжет вам может быть знаком по русскому ремейку с Фёдором Бондарчуком, но там, где у нас полезла какая-то тяжеловесная, перегарная интонация, где русский фильм многословно бубнит, американский остаётся на высотах мелодрамы с её размашистыми красками, репликами-пощёчинами. Когда перед боем Эдгертон решает помириться с братом и показывает ему фото жены, детей, Харди в ответ произносит только четыре коротких слова: «Я их не знаю», — но каков эффект! Ну и, конечно, финальный поединок, обставленный так, как только в старых голливудских мюзиклах подавали самые ударные номера.
Воскресенье: «Бои без правил» («A Prayer Before Dawn»), Великобритания — Франция, реж. Жан-Стефан Совер, 2017
Под завязку — фильм, который выглядит как слетевшее с катушек кино с Ван Даммом, как если бы у его персонажей из «Кикбоксёра» или «Двойного удара» всё пошло по худшему из возможных сценариев и было бы представлено на экране с невыносимым натурализмом. Фильм об английском парне, который слинял в Таиланд, курил ябу, сел за это в самую адскую тайскую тюрьму, со СПИДом и трупами, возле которых ты просыпаешься через утро бок о бок на циновке, и спасся оттуда, потому что был хорош в тайском боксе. Лента поставлена по мемуарам Билли Мура «Предрассветная молитва: мой страшный сон в тайских тюрьмах». А когда смотришь такую историю про то, что и из ада есть выход, и знаешь, что она реальна, — это всегда производит какой-то эффект обновления жизненных сил. Самое то накануне понедельника.
