В повторный прокат вышла картина «Берегись автомобиля» Эльдара Рязанова по сценарию Эмиля Брагинского. Разобранная на цитаты, эта история не только веселит, но и показывает грустную изнанку самого свободного советского десятилетия 1960-х. С профессором, доктором исторических наук Олегом Лейбовичем, Вера Гиренко попыталась разобраться, почему Дима Семицветов — человек из будущего, Юрий Деточкин так и останется вором, а социальный антагонизм погубит СССР.
Олег Леонидович, режиссёр определял жанр своего фильма как трагикомедию. Как думаете, в чём трагизм этой истории?
«Берегись автомобиля» — это комедия в стиле «Вишнёвого сада» Чехова. Как мы помним, во МХАТе считали эту пьесу трагедией и соответствующим образом ставили, что ужасно раздражало Антона Павловича. У Рязанова тоже комедия с изрядной долей пародии на вербальную реальность середины 1960-х годов. Помните, когда режиссёр любительского театра в великолепном исполнении Евгения Евстигнеева говорит, что Ермолова играла бы лучше на сцене вечером, если бы днём отработала смену у шлифовального станка? Это пародия на доминирующую идеологию — замену профессионализма самодеятельностью, что артикулировалось в хрущёвскую эпоху. Эту пародию могла понять только целевая аудитория этого кино — столичная интеллигенция, которая начинала осознавать появляющийся в то время социальный антагонизм.
Почему вы думаете, что именно тогда он появился?
До 1953 года таких тем просто не было нигде: ни в литературе, ни в кино, ни в театре. А в 1960-е прессинг власти немного ослаб, и люди стали оглядываться вокруг себя и обнаруживать, что все разные. Такие же разные социальные типажи, как в «Берегись автомобиля». В этом многообразии интеллигенция почувствовала себя особой группой. Не «гнилыми интеллигентиками» и не «перепуганными интеллигентиками», как это было раньше, а ядром науки. Как писал поэт Борис Слуцкий в то время, «что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне».
Рязанов рассказывал, что эту историю они с Брагинским услышали как городской фольклор.
Это выдумки. Фольклора про городского Робин Гуда никогда не существовало. Кроме того, легендой мне кажется и то, что сценарий было трудно протолкнуть на «Мосфильме» и что только публикация повести в десятом номере «Молодой гвардии» в 1964 году помогла процессу согласования сценария. Во-первых, долгое утверждение сценариев в те годы было обычным делом. Во-вторых, «Молодая гвардия» была тогда журналом второго ряда, поэтому очень нуждалась в текстах. В общем, никаких сомнений насчёт этой истории у власти не было. Но создателям фильма нужна была легенда, чтобы расширить свою аудиторию и не фокусироваться только на столичной интеллигенции, которой, повторюсь, фильм и адресован.
В «Берегись автомобиля» даже отрицательные персонажи — очень милые люди. Так ведь не могло быть в реальности?
Это следствие некоторой ошибки режиссёра. Он подобрал лучших актёров. Хороший актёр всегда обаятелен. К тому же Рязанов усложнил отрицательных персонажей. Например, герой Андрея Миронова — Дима Семицветов — мало рефлексирует, ему не до этого, ведь он постоянно нервничает, потому что чувствует, что идёт по краю. Работа в магазине ему претит. Но! При этом, заметьте, Шекспира он знает, потому что способен распознать автора книги, оставленной Деточкиным в его машине.
Может быть, этот отрицательный персонаж получился достаточно симпатичным потому, что он, в сущности, ничего плохого не делает? Он даёт людям, которые хотят жить иначе, вещи, которые маркируют их «инаковость».
Возможно, Дима Семицветов не кажется антигероем ещё и потому, что он — это человек будущего. Помните, фильм начинается с фразы, ставшей крылатой: каждый, у кого нет машины, мечтает её купить, каждый, у кого есть машина, мечтает её продать? Съёмки шли в 1965 году — во время, когда автомобиль был редкостью, дефицитом. То есть фраза апеллирует не к актуальной реальности, а к тому миру, который будет потом. Олицетворение этого будущего — молодой «интеллектуал торгующий» из комиссионного магазина, у которого всё имущество переписано на супругу и на тестя. И единственный, кто воюет с «людьми будущего», — это герой Иннокентия Смоктуновского, который до этого играл Гамлета у Козинцева в кино и князя Мышкина в 1957 году у Товстоногова в спектакле.
Может быть, трагизм этой трагикомедии в том, что Гамлет и Мышкин по сути должен превращаться в вора по форме, чтобы бороться против существующего порядка вещей?
Возможно. К тому же правоохранительные органы в 1960-е годы с этим «порядком вещей» не справлялись. Сцена погони прекрасно это иллюстрирует. Автоинспектор гонится за Деточкиным на сломанном мотоцикле — это отличная метафора происходящего в 1960-е, когда дифференцированное общество существовало, воровство было, а ресурсов регулировать всё это было недостаточно. Чем занимаются правоохранительные органы в «Берегись автомобиля»? Они не ловят жуликов и воров, они пытаются им вернуть их украденные «средства передвижения», не более того. Плыть против течения в этих условиях может только князь Мышкин со всем своим простодушным юродством. Как объясняет мать персонажа, он человек несовременный.
Чем был автомобиль для человека в 1960-е годы?
Признаком высокого статуса. ГАЗ-21 — это казённая машина, которую, впрочем, в 1960-е уже выпускали в относительно свободную продажу. Купить её за 5000 рублей могли себе позволить только первые лица и жулики, нажившие большие деньги, как Дима Семицветов. Последние, чтобы легитимировать свой статус, покрывали его идеологической обёрткой. Как это сделал герой Миронова в суде, когда говорил о конституции СССР, которая не отменяет частную собственность и деньги.
Кроме названных, такую машину могли купить большие учёные. Для них существовали государственные премии. Государственная премия первой степени составляла 10 000 рублей — то есть две «Волги». А в конце 1940-х годов создали «Главатом», там были учреждены собственные премии. Первая премия составляла 500 000 рублей — это 100 «Волг». Такими деньгами государство расплачивалось с учёными за бомбы и освоение космоса.
Впрочем, учёный мог на «Волгу» и накопить. Зарплата профессора вуза в 1965 году составляла примерно 600 рублей в месяц при средней зарплате 120 рублей.
Как можно было купить дефицитную «Волгу»?
Стоять очереди, получать рекомендации и блат. В кино это всё опущено как для всех очевидное. Тогда же, в 1960-е, появилось явление того самого дефицита, которое приведёт к социальному расслоению, появлению нового, достаточно хищного класса коммерсантов, с которым власти не знали, что делать. И Брагинскому с Рязановым удалось увидеть эту тенденцию развития советского общества на ближайшие 30 лет.
Люди в 1960-е годы разве не чувствовали, что общество жёстко классировано, разделено на бедных и богатых и что реальность уже не соответствует коммунистической риторике, которую использовала власть?
Люди знали и понимали, что реальность далеко не такая, как власть предлагает о ней говорить и думать, их это не устраивало, над существующим положением вещей они смеялись, ругались из-за этого на кухнях, критиковали многое в курилках. И — приспосабливались. Как? Очень просто. Нужно было найти самое простое место работы, где платили минимальную зарплату, и искать доступ к людям, которые распоряжались вещами и услугами.
Помните, дама, которая договаривается о покупке немецкого магнитофона Grundig с Димой Семицветовым, называет фамилию человека, от кого она. Семицветов отвечает, что не знает этого человека. Потом она называет следующую фамилию, которую герой уже распознаёт. То есть вокруг героя Миронова сформировалась сеть из людей, которые знают о его существовании и пользуются его услугами. Эти персонажи обладали огромной властью. Поэтому, когда случились «андроповские облавы», начали с расстрелов московских директоров магазинов. Все очень удивлялись, зачем их расстреливают, ведь они всё делали как полагается. Они, как и все, действовали в рамках сложившейся идеологии, которая давно перестала кого бы то ни было воодушевлять и превратилась в демонстративное вербальное поведение, не соответствующее реальности. О технологии раздобывания дефицитных вещей и других реалиях жизни не говорили публично. В этой «немоте» и заключалась проблема.
В «Берегись автомобиля» кто-то пытается найти адекватную ситуации риторику?
Деточкин и пытается. Он открыто говорит о том, что много воруют. Как истинный юродивый, он всегда говорит правду. И действует в соответствии с ней. На самом деле он занимается перераспределением собственности, начатым советской властью ещё в 1920-е годы. Только не от богатых к бедным, а от жуликов к детям. Интеллигенция прекрасно понимала иронию: если этим больше не занимается власть, то это делает за них юродивый.
При этом заметьте, что Деточкин хотя и идеалист, но уже не романтик, потому что не верит, что его действия могут что-то изменить. В конце 1960-х у социологов был любимый тост — «за успех нашего безнадёжного дела». И мы понимаем, что и после возвращения из лагерей Деточкин будет заниматься тем же самым.
