Брэйди Корбет — режиссёр-монументалист, работающий с исторической памятью через поэтическую форму. Дебютный фильм «Детство лидера» (2015) принёс ему приз Венецианского кинофестиваля, а недавний «Бруталист», снятый на плёнку и длящийся более трёх часов, стал одним из главных событий последнего фестивального сезона. Сегодня Корбет — редкий пример американского режиссёра, которому удаётся сохранять независимость и авторский стиль даже в масштабных проектах.
Режиссёр приехал на фестиваль Il Cinema Ritrovato в Болонье, где под открытым небом на Пьяцца Маджоре показал свой дебют «Детство лидера», представил «Бруталиста» в 70-мм формате и провёл открытую встречу со зрителями. Марии Шиманской удалось застать Корбета в Болонье и в эксклюзивном интервью для КИНОТВ поговорить с ним о поэтике, режиссёрских методах и будущих проектах.
Больше о Брэйди Корбете и его режиссёрском стиле читайте в портретной статье Марии Шиманской.
Вчера в Cinema Modernissimo в Болонье вы представляли «Бруталиста» в 70-мм формате — это было совсем другое кино, нежели его цифровая версия. Фильм об архитектуре — это всегда opus magnum, а для вас, молодого режиссёра, это всего третья работа. Почему именно архитектура и какие фильмы вас вдохновили?
Брэйди Корбет: Кино и архитектура действительно во многом близки. Есть фильмы об архитекторах — Питер Гринуэй снял такой фильм [речь о картине «Живот архитектора» (1987) — прим. ред.], есть «Источник» Кинга Видора, ну и, конечно, много документальных работ. Антониони особенно важен, когда речь идёт о сексе и архитектуре, — в этом он лучший. Я хотел снять фильм о войне и об архитектуре. В какой-то момент я понял, что психология и архитектура военного времени действительно очень тесно связаны. И для меня было важно попробовать воссоздать это именно на плёнке. Это даёт особый эффект: архитектура как бы не «сжимается» в кадре. Раньше многие фильмы снимали именно в таком формате.
Тема архитектуры в кино вообще очень сложная и кажется очень дорогой. Нам понадобилось много времени, чтобы понять, как построить здание, на самом деле не выстраивая его. Мы делали разные макеты, построили один огромный фасад — он был действительно большой, примерно 15 или 16 метров. Также использовали цифровые эффекты, часть фонов была нарисована. Когда мы планировали бюджет, если что-то оказывалось слишком дорогим, то выбирали другой способ — чтобы элементы можно было легко менять и комбинировать.
На представлении «Детства лидера» на Пьяцца Маджоре вы описывали свой метод как попытку исследовать историю поэтическим способом — через время и пространство «коридоров истории». При этом центральной фигурой у вас часто становится персонаж, который не существует в реальности. Что для вас первично при подготовке фильма: выбор эпохи или поиск подходящего героя внутри неё?
Брэйди Корбет: Каждый мой фильм — это так или иначе исторический фильм. Есть два автора, которых я действительно очень люблю: В. С. Найпол и В. Г. Зебальд. Они оба работают с тем, что можно назвать «виртуальной историей». Обычно я начинаю именно с темы, с эпохи. В случае «Бруталиста», поскольку фильм посвящён психологии и архитектуре послевоенного времени, было сразу понятно, каким примерно должен быть персонаж. И да, чаще всего это собирательные фигуры — своего рода архетипы, отражающие эпоху.
И это относится ко всем центральным персонажам ваших фильмов?
Брэйди Корбет: Да, и я часто ассоциирую себя с персонажем. Для меня это похоже на работу с образом поп-звезды. Я знаю, что такое поп-звезда, — я вырос среди поп-звёзд, я рос рядом с Кэти Перри. В первую очередь это всегда работа с архетипом, потом я добавляю очень много черт реальных людей, чтобы заполнить пробелы. Например, почти все реплики Натали в «Вокс люкс» — всё, что она говорит, взято из интервью или высказываний других поп-звёзд: Леди Гаги, Мадонны, Тейлор Свифт. Так персонаж становится воплощением целой эпохи. То же и с «Бруталистом»: там есть немного Пола Рудольфа, немного Марселя Брёйера.
В «Детстве лидера» были свои прототипы: например, известно, что Муссолини в детстве выглядел как маленькая девочка, и это его очень задевало. Потом он всю жизнь как бы компенсировал этот образ — выбритая голова, любовницы, подчёркнутая маскулинность. Все эти истории так или иначе отзываются внутри каждого героя. В фильме есть и отсылки к юному Сталину. Так что я всегда ищу способ соединить героя и эпоху, связать тему детства с тем, что происходит потом.
В «Бруталисте» переплетаются сразу несколько тем: размышления об эпохе, восхищение киногенией архитектурных образов, критика капиталистической системы, сложные отношения между художником и заказчиком. А что лично для вас как для режиссёра важнее — идейное высказывание или визуальный образ?
Брэйди Корбет: Для меня всё это важно. Форма и содержание для меня неразделимы. Поэтому мне трудно рассуждать отдельно, например, о структуре монтажа или сценария, о продюсировании или съёмке. Всё это связано между собой, это одна и та же работа.
Именно поэтому мне кажется важным, чтобы каждый режиссёр проходил весь кинематографический процесс целиком — когда ты продюсируешь для других, когда пишешь для других, когда играешь у других режиссёров. Только так можно по-настоящему понять, в чём состоит процесс создания кино и как именно он устроен.
А если говорить о монтаже, особенно в таком длинном и многоплановом фильме, как «Бруталист», — вы заранее представляли себе целостную структуру картины или ориентировались уже на отснятый материал?
Брэйди Корбет: На самом деле у меня было очень мало материала. Мои фильмы снимаются очень быстро: «Бруталиста» мы сняли за 33 дня, «Вокс люкс» — за 22 дня. Поэтому у нас нет лишних дублей, мы используем практически всё, что снято. Большинство сцен сняты длинными планами, зачастую это два кадра или даже один. Что действительно занимает много времени — это выставить кадр: можно потратить три часа на подготовку, а потом снять восемь страниц сценария за остаток дня.
Всё в фильме заранее прописано в сценарии, мы не импровизируем. Я бы, может и хотел импровизировать, если бы было больше времени, но его просто нет — поэтому мы должны реализовать материал именно так, как он задуман.
В своих фильмах вы всегда совмещаете собственное изображение с хроникальными кадрами эпохи. Как в выразительном прологе к «Детству лидера» — под музыку Скотта Уокера, с монтажом хроники Первой мировой, где хроникальный материал переходит в игровое повествование. Как вы отбираете хронику для своих фильмов?
Брэйди Корбет: Мы можем потратить год только на поиск подходящей хроники. Для каждого фильма. Это действительно занимает очень много времени, по сути, это работа на полный день. Сначала мы ищем материал, который нам подходит. Потом нужно найти оригинальный негатив. Потом договориться, чтобы его отсканировали. И этот процесс очень трудоёмкий. Потом мы переводим всё это в нужный формат — на 35 или 70 мм, после чего занимаемся цветокоррекцией. И тогда это становится частью единого целого. Должна рождаться искра между двумя разными видами материала.
Мне бы хотелось спросить не только о методе, но и о стиле. Даже в сериале «Переполненная комната», для которого вы сняли несколько серий, видны ваши фирменные приёмы: нижний ракурс съёмки пустого пространства, работа с хроникой. Меняется ли что-то в вашем подходе, когда вы работаете не над своим фильмом, а над сериалом с разными режиссёрами?
Брэйди Корбет: Если честно, я не смотрел сам сериал и даже не знаю, что там получилось в итоге. Для меня это была просто работа, услуга для хороших друзей. Помимо подготовки к собственным фильмам, я иногда пишу сценарии для других — это просто ещё одна часть профессии.
Но сегодня, когда ты снимаешь телесериал, то почти всегда делаешь его для стриминговых платформ. По сути, это уже реклама. Если работаешь на Apple или Amazon, значит, рекламируешь Apple или Amazon. Честно говоря, я бы предпочёл просто убрать посредника: никакой истории, никакого сюжета — просто айфон. Мне действительно нравится такой минимализм, мне он понятен и близок.
И при этом на телевидении огромное количество абсурдных правил. Например, запрещено снимать курение. Представьте сцену в самолёте 1940-х годов, где никто не курит. Это выглядит просто нелепо, и подобных ограничений очень много.
Но главная проблема в том, как дорого обходится телевизионный проект. Даже самый простой сериал стоит минимум 30 миллионов долларов: 10 серий по 3 миллиона каждая. А если мы говорим о крупных проектах, то там бюджеты по 15–20 миллионов за эпизод — то есть 150–200 миллионов за сезон. Когда деньги такие большие, в процесс неизбежно вовлекаются десятки человек. Вы никогда не увидите сериал, который был бы полностью создан одним режиссёром или сценаристом. Телесериал — это всегда работа, созданная коллективом менеджеров и продюсеров.
А для вас принципиально создавать независимые проекты?
Брэйди Корбет: Да, именно. Думаю, всё сводится к балансу между свободой и необходимостью достаточно чётко следовать плану — чтобы всё происходило так, как задумано. Но объяснить это словами сложно, потому что всё сводится к чистой интуиции. У каждого режиссёра своё внутреннее ощущение ритма и времени. Мне действительно кажется интересным, когда есть некое напряжение: вроде бы на экране ничего не происходит, а на самом деле многое меняется.
Снимать фильм — всё равно что идти на войну. Ты всё время находишься в конфликте с 250 людьми одновременно. И это нормально, потому что у каждого на площадке — своя реальность, своё мнение, свой взгляд на процесс. И ты всё время только и делаешь, что пытаешься донести: «Пожалуйста, встань вот сюда, солнце садится, и если ты не встанешь тут сейчас, я просто не смогу тебя снять». А теперь представьте, что это нужно объяснять каждому на площадке. Это действительно большое испытание. На съёмках тебе приходится буквально быть психотерапевтом для всех, кто участвует в фильме.
И мне кажется важным всегда сохранять объективность — в первую очередь к себе. Без этого невозможно быть объективным к другим. Нужно видеть вещи как есть. Это самая главная задача режиссёра — быть первым зрителем своего фильма. Если ты способен искренне ценить то, что сделал, даже когда все остальные это не принимают, значит, у тебя есть необходимые качества для этой профессии. Но при этом важно иметь своё собственное мнение. Это не значит, что оно всегда правильно, — оно субъективно, но должно быть твоим.
Возвращаясь к образной структуре ваших фильмов: вы часто используете различные цитаты из искусства. Особенно любопытен момент в третьей части «Детства лидера», где появляется подзаголовок «Это дракон». Откуда взялся этот образ — это цитата или метафора? Для меня это, пожалуй, самый загадочный момент фильма.
Брэйди Корбет: Это забавно, потому что буквально только что на публичной встрече мы шутили про Достоевского — что мои сценарии по объёму явно не сравнятся с его романами. На самом деле, эта фраза — цитата из «Братьев Карамазовых»: там есть персонаж, у которого рождается ребёнок с шестью пальцами на руках и ногах, и в момент рождения кто-то говорит: «Это дракон». Я выбрал эту цитату, потому что она, как мне кажется, очень точно передаёт образ будущего монстра-тирана.
Неожиданно! И во всех ваших фильмах главным визуальным образом становится дорога: железнодорожные пути в начале «Детства лидера», шоссе во сне в «Вокс люкс», автобус с прибывшим в Америку героем в «Бруталисте». Можно ли говорить об этом образе как о своеобразной авторской подписи, или это, прежде всего, драматургический приём?
Брэйди Корбет: Честно говоря, я стараюсь не слишком интерпретировать собственные фильмы. Для меня всё начинается с персонажа, который отправляется в путь, — это такой внутренний двигатель истории. Герои всегда находятся в движении, что-то ищут, куда-то идут. Мне кажется, любую историю можно свести либо к тому, что человек отправляется в путешествие, либо в привычный мир приходит незнакомец. Вот мой новый фильм — как раз о том, как в город приезжает чужак. А все предыдущие — истории о людях, которые уходят в дорогу. Наверное, меня всегда тянет именно к этому типу повествования — без движения сложно представить себе мой фильм.
Вы уже работаете над созданием следующего?
Брэйди Корбет: Да, и мой следующий фильм будет хоррором. Я никогда раньше не работал в рамках жанра, и теперь мне интересно бросить себе такой вызов. Сейчас я как раз пишу сценарий — и этот проект будет отличаться от всего, что я делал прежде. Очень надеюсь, что сможем запустить препродакшен уже в марте, а съёмки начнутся летом. Спасибо за разговор — теперь мне нужно возвращаться в отель и продолжать работу над сценарием.
