16 февраля в прокат выходит дебютная картина Тины Мастафовой, выпускницы кабардино-балкарской мастерской Александра Сокурова. «Тембот» рассказывает историю местного парня, воюющего с обстоятельствами и действительностью. Мы поговорили с Тиной о съёмках в Нальчике, непрофессиональных актёрах, об её отношении к своему дебюту и о творческих планах.
Тина, расскажите, пожалуйста, для начала про место, где снималась картина «Тембот», чтобы обозначить правильно географию сюжета.
Всё происходило в Кабардино-Балкарии, снималось, по крайней мере.
И место действия, получается, сюжетно — Кабардино-Балкария и Дагестан?
Верно. Мы не смогли из-за бюджета выехать в Дагестан, потому что было очень сложно всю команду перевезти туда. Посему было принято решение абсолютно всё снимать в Кабардино-Балкарии.
В титрах указаны актёры, исполнившие главные роли, а также есть упоминание, что в съёмках принимали участие «местные жители». Какая роль отводилась им?
У нас было очень много локаций. Нам нужно было заполнить дискотеку. Нам нужно было пустить людей по улицам, потому что съёмки проходили во время пандемии, и мы просили знакомых, знакомых знакомых и так далее — по сусекам просто наскребли всех остальных людей, и они принимали участие с такой большой радостью и интересом. Мы очень им благодарны. Иногда им приходилось быть с нами по пять, по шесть часов. То есть это уже какое-то довольно большое количество времени, это какая-то часть их жизни. И они её просто нам подарили.
Как вообще в регионе относятся к кинематографическим съёмкам и к кино в целом?
Им интересно. Они кино видели в интернете, по телевизору, а тут настоящие съёмки у них во дворе. И им было очень интересно посмотреть, поучаствовать. У меня был кастинг, и на кастинг пришло совсем небольшое количество людей, потому что никто вообще не понимал, что происходит. Но когда мы начали уже работу, когда они увидели, что по городу ездит целая команда непонятных людей с камерой, тогда они решили: «У-у, а почему бы нет? А что же они такое делают?» И к нам очень многие люди подходили, спрашивали, иногда предлагали свои услуги. Даже в гости приглашали: «Мы вас накормим, заходите». То есть было очень всё душевно.
На премьере в Петербурге Марат Таумурзаев (исполнитель главной роли. — Прим. редакции), говоря о том, что он думает о продолжении актёрской карьеры, упомянул, что его родители вовсе не в восторге от этой идеи. Что старшее поколение не воспринимает работу в кино как серьёзную деятельность.
Да, есть такие семьи, конечно, которые будут против кино и против вообще такой карьеры, естественно. Есть такие люди. Как и везде. Но молодое поколение очень тянется к кинопроизводству, потому что в Нальчике ничего не происходит. Абсолютно ничего. А тут хоть какое-то движение. А движение само по себе уже интересно.
Как я понимаю, кино — это не очень очевидная для региона, но довольно классная история, которая может помочь ребятам как-то реализоваться? Исходя из сюжета фильма, кажется, что у молодого поколения, вообще-то, не так много в принципе путей для развития.
Их вообще почти нет. Кто-то хочет развиваться в музыке или в танцах, какой-то поддержки нет. И её не будет, по крайней мере, с теми людьми, которые сейчас стоят на определённых постах. По крайней мере, я так вижу. Я знакома с композиторами, которые не могут продвинуться и вообще что-то записать, что-то сделать. Знакома с актёрами, знакома с деятелями искусства. Они барахтаются и ничего не могут продвинуть. Так же было и со мной. Я пыталась снять историческую картину ещё до работы с фондом («Пример интонации», фонд Александра Сокурова. — Прим. редакции). Мне даже не говорили «нет», в ответ просто кивали, я выходила за двери, а сценарий, скорее всего, выбрасывался в мусорку.
Хорошо. А почему тогда решились снимать фильм «Тембот», если сначала грезили об историческом кино?
«Тембот» в реализации был проще. С ним было меньше проблем. Поэтому это был «Тембот», это была современность.
Но выступая перед зрителями, вы сказали, что хотите снимать в дальнейшем комедии. Довольно резкий будет переход, ведь «Тембот» — даже не драмеди.
Комедия с самого начала была моей слабостью, моей страстью, моей целью. А «Тембот» получился потому, что я прекрасно понимала, что мне нужен дебют. А дебют бы произошёл только с «Темботом», по крайней мере, в тот период времени я так размышляла. С комедией в тот период времени я не могла работать. У меня не получалось. Это был бы какой-то вправду для меня надрыв. Поэтому было принято решение именно о «Темботе». А теперь я хочу заниматься комедией и связать с ней свою жизнь.
Александр Сокуров принимал активное участие в съёмках? Я видела фотографии со съёмочной площадки, он присутствовал на площадке, комментировал, как понимаю, то, что видел на плейбеке?
Да, почти весь съёмочный период, за исключением недели, может быть, двух.
Это было ваше решение? Вам было так спокойнее, чтобы мастер находился рядом, или он просто так ведёт своих студентов?
Нет-нет-нет. Он делает всегда по-разному. Но тогда он сам принял такое решение, что будет присутствовать на съёмках.
Это тяжёлая история, когда мастер присутствует на съёмочной площадке?
Ты чувствуешь это, ощущаешь очень хорошо. И когда за плейбеком в соседней комнате слышится его голос, а ты работаешь с актёром в другой, ты тут же останавливаешься, замолкаешь и ждёшь, прислушиваешься, что там он говорит.
Я правильно понимаю, что ребята, которые исполняют роли, они непрофессиональные актёры?
Они все непрофессиональные актёры, кроме одного молодого человека. Один из друзей, вечный водитель, он актёр. И мать — актриса. И один из людей на карьере. Всё. Три человека.
Почему вам важно было взять именно непрофессиональных ребят?
Нет молодых профессиональных актёров в Нальчике. Их банально нет. Есть курсы в Москве, куда съезжаются ребята с Кавказа учиться на актёрском, и все ждут, что они вернутся на свою родину и будут там уже работать в театрах, а они остаются в столице, и регионам приходится туго.
Но ребята, которых вы нашли, довольно артистичны.
Это их органика. Актёрское мастерство тоже важно, например, для дебютанта. Для меня было бы большим подспорьем, если бы это был профессиональный актёр, потому что с ним было бы проще.
Кино очень тактильное, если можно так выразиться. Герои в кадре постоянно прикасаются друг к другу: во время приветствия, дружеские объятия, герой всё время хочет прикоснуться к матери. Эту тактильность вы взяли из реальности?
Верно. Когда мы встречаем кого-то, любого человека, даже не относящегося к родным или ещё к кому-то, мы обязательно должны пожать ему руку — потрогать. Это делается двумя руками, сперва ладонь, а потом к плечу. Такое небольшое объятие, можно сказать. А если это родные и близкие, друзья, то там, естественно, больше — больше объятий, больше прикосновений. В этом ничего такого у нас нет. Наоборот, это приветствуется. Мы часто скрываем свои эмоции. Принято так, что мы не должны показывать ни гнева, ни ещё чего-то, а вот эти прикосновения — они как бы упрощают нам жизнь. То есть через них мы можем выразить себя, свои эмоции.
Но при этом за весь фильм Тембот ни разу не прикоснулся к отцу? Даже в финале.
Да. Тем самым, вот этим неприкосновением герои показывают нам, что они друг от друга далеко.
А почему в картине так мало женских персонажей?
Потому что я хотела, чтобы единственной женщиной в его жизни была только она.
Мать?
Да. Она сильный персонаж, если будет ещё один какой-то женский персонаж, это будет уже не то. То есть, получается, мать допустила, что в жизнь её сына кто-то вторгается.
Но при всей своей жестокости, по сути, она готова на жертву ради сына.
Любовь есть, просто она проявилась не в словах и прикосновениях, а в действиях.
И есть семья тёти, как я понимаю, это такой пример идеального дома?
Да, такой островок, где он получает хоть что-то.
Но он там не остаётся. Он выбирает пойти выпить с друзьями?
Он не остаётся, потому что он не привык к этому счастью. Для него это чуждо.
История Тембота — это зеркало современной юности?
Мне кажется, да. Это история моих знакомых, моих друзей, моя. Я вижу в городе таких ребят, как он.
А сколько в сценарий было включено того, что вы сами видели, слышали, узнали?
Всё!
Можно сказать, что Тембот — реальный человек?
Да.
И вы с ним знакомы?
Это человек из моего окружения, но я очень многое изменила, огромное количество вещей, поэтому я не думаю, что он сильно обидится. Я надеюсь, что это ему, наоборот, поможет выбраться из того капкана, в который он угодил.
Капкан, по сути, заключается в том, что у него нету поддержки.
Его никто не должен поддерживать, ему никто ничего не должен. Пусть он будет своей поддержкой.
А разве человеку не нужен человек?
Да, но тогда ты всё время будешь ждать этой поддержки. А если кто-то тебе её не даст? Что будешь делать? Ты сядешь в уголок и будешь сидеть? Нет, ты должен что-то делать сам. Жизнь сказала Темботу: «Не хочешь сам исправляться, исправлю я тебя».
Концовка в фильме всегда была одна и та же, или вы меняли её, когда работали над сценарием?
Нет, была другая. Сценарий переписывался несколько раз. В одном из вариантов в финале отец приходил на похороны, и на его появлении начинались титры.
Это же давало надежду на то, что герои смогут восстановить отношения! Но вы решили не давать Темботу шанс?
Должна была быть жирная точка, жирный такой финал. Это было общее решение: мастера, меня и вообще команды.
А почему решили снимать фильм на русском?
Потому что мы разговариваем на русском языке в городе. У нас проживают несколько народов: кабардинцы, балкарцы, осетины. Очень много людей, но коммуникация происходит именно на русском языке. И я подумала, что правдивее для кино, если герои будут говорить на русском. А в конце появляется кабардинский язык, потому что это тоже элемент реальности, так принято. Если это кабардинские похороны, то приходишь и слышишь только кабардинскую речь. Балкарские похороны — только балкарская речь.
А сколько длились съёмки?
По-моему, месяц, чуть меньше, может быть. Сложный тайминг. У нас было много локаций, в день мы снимали три сцены, так вообще-то в кино не делается. В день снимают одну сцену, и всё. На этом заканчивается рабочий день. У нас же было три, четыре сцены в день, и это тяжело. Постоянные переезд, перестановка техники, мы буквально задыхались.
Вам кажется, такой ритм сильно отразился на картине?
Да. Смотришь фильм и думаешь, а что такого? Вроде же не так много локаций, значит, и переезды не изматывающие. Но я недавно разговаривала с директором картины, и он говорит, что до сих пор с головной болью вспоминает все эти локации. Их было около 40! Я говорю: «Ну, зато запомнил». Но для этого и нужен дебют. Теперь я это знаю, как я делать больше никогда не буду. У меня есть целый список.
Вы недовольны «Темботом»?
Естественно. Я недовольна проделанной работой, недовольна всем тем, что я вижу на экране. Зал хорошо принял картину, это здорово. Я благодарна. И делается это всё не для меня, не для актёров, не для команды. Это делается для зрителя. Просто с профессиональной точки зрения есть очень много упущений, огромное количество. И от этого очень обидно. Но опыт я получила. Огромный.
У фильма будет прокат. Вы боитесь, как картину примут в Нальчике?
Нет, я её очень жду. Я очень хочу видеть лица зрителей, очень хочу видеть лица старшего поколения. Хочу услышать, что они скажут.
То есть ваш фильм — послание старшему поколению?
Старшему и молодому. Молодому — не бояться и двигаться, не слушать никого, а старшему: «Пожалуйста, посмотрите! Посмотрите на эти лица! Вы хотите и дальше вот так вот жить?»
Вы хотите продолжить снимать в своём регионе? В Нальчике?
Хотелось бы снимать в Нальчике. Безумно. Не бросать эту идею о том, чтобы развивать кино в Кабардино-Балкарии, но как получится, честно говоря, потому что и работать в кино тоже хочется. Не закапывать себя там, где ты ничего не можешь сделать, работая вопреки, лелея мечту. Я хочу развиваться в своей профессии, я хочу снимать кино. Поэтому, если вдруг меня пригласят в Петербург или ещё куда, скажут: давай снимать, то я соглашусь. Но сейчас я пишу сценарий снова про Нальчик. И персонажи мои из Нальчика. Я хочу снимать про них. Хочется снимать в Нальчике, хочется быть в Кабардино-Балкарии. Хочется жить и работать именно с этими людьми. Очень хочется.
