Фильм Романа Полански «Дворец», премьера которого состоялась в сентябре этого года на Венецианском кинофестивале, выходит в российский прокат 23 ноября. Рассказывает о том, как в престижный швейцарский отель приезжают богатеи из разных стран — каждый со своими тараканами, чтобы встретить Новый год. В России картина уже знаменита и тем, что одну из ролей в ней сыграл Александр Петров, и он не единственный артист из страны, который снимался в фильме. В ленте есть целая новелла, связанная с русскими. Компания-прокатчик решила сделать на это ставку, и дублированный трейлер фильма разместили именно в соцсетях Александра Петрова — у артиста множество подписчиков. Однако Петров — лишь один представитель звёздного состава картины, в который вошли Микки Рурк, Оливер Мазуччи, Джон Клиз и другие. Одна из самых ярких звёзд «Дворца» — Фанни Ардан, которая играет эксцентричную французскую маркизу. Сусанна Альперина поговорила с Фанни Ардан в Венеции сразу после мировой премьеры фильма.
Фанни, «Дворец» комедией не назовешь — у фильма глубокий смысл, и в то же время большая часть его — бурлеск и сатира. Поразительно, что у Полански в его почтенном возрасте остаётся столько свежести восприятия реальности.
Полански отличает страсть, с которой он ставит свои фильмы. У него столько энергии! И он вникает во все детали. Он любит комедию и хотел, чтобы всё было утрированно, без вежливых экивоков. Для меня, честно говоря, это первая откровенно комедийная роль. Мне очень понравилось с Полански работать, потому что я знала, что участвую в сатире. Он хотел, чтобы моя маркиза была нелепой. Так и получилось. Однако, только посмотрев фильм, я поняла, что она немного не в себе: одинокая, без друзей, и когда с кем-то знакомится, то ей не о чем говорить. Это пустой мир. Можно жить в красивом номере в дорогом отеле и при этом ничего не иметь. А мир прислуги — он настоящий, вот маркизу туда и потянуло.
Роман, при всём том, через что он прошёл, решил сделать сатирическую комедию, в которой не хотел морализаторствовать, говорить, мол, плохо быть такими людьми, как эти толстосумы. И получается сильнее, потому что он заставляет нас смеяться. В итоге единственный положительный персонаж в фильме — это управляющий гостиницы, потому что он находится между мирами.
Вы говорите об одиночестве. Случалось ли вам его чувствовать?
Я разделяю с Романом страсть к работе. Я люблю только те моменты своей жизни, когда я играю. Плюс те, когда я с семьёй. Для актрисы два часа на сцене или два месяца в фильме — это возможность быть в чём-то подлинном. Это правда фильма, идеи, маленького мира. Я никогда не использую слово artiste [художник, артист (фр.)], я предпочитаю слово artisan [ремесленник]. Я представляю себе человека, который делает, к примеру, этот стул и не останавливается, пока работа не выполнена хорошо. Нужно возвращаться и продолжать работу, пока не получится красиво. А потом ты выбрасываешь фильм, как бутылку в море, и никогда не знаешь, будет ли он успешен. Может быть, сейчас и нет, но через 10 лет — кто знает? Я часто вспоминаю Орсона Уэллса, как трудно ему было делать фильмы, однако сейчас он один из классиков. А ведь у него не было никакого успеха, это так странно. Так что успех или его отсутствие ничего не значат.
У вашей героини, маркизы, есть собака, а у вас?
Была, но она умерла, и мне было очень грустно. И теперь я хочу завести другую. Та собака была маленькая, итальянской породы, очень умная. А в фильме «Дворец» пёс — король всего действия.
В картине мы видим очень богатых дам в баре, которые явно делали много пластических операций. Вы знамениты своей естественной красотой. Что думаете об этом тренде?
Это происходит из-за страха, а он — худший враг. В СМИ пишут о том, как оставаться сексуальной до 90. Ты чувствуешь себя обязанной следовать моде и боишься, что тебя отвергнут, потому что ты постарела. Нужна дерзость, чтобы сказать: «Да, я старая, и я когда-нибудь умру». Потому что в нашем обществе не говорят о смерти, о болезнях, о старости. Старость — возможно, трагическое время, но очень интересное, и стирать его глупо. Пластические операции бывают ужасными, бывают хорошими. Но у меня есть большая проблема с обществом: я никогда не хотела ему угодить.
Полански показал нам мир богатых людей, а вы встречали много таких за свою жизнь. Как думаете, какие у них отличительные черты?
Им становится всё более скучно. Бедные люди беднеют, а у богатых ничего не меняется — они только богатеют. При этом меня как-то спросили, кем я больше всего восхищаюсь. Я ответила, что Илоном Маском. Почему? Потому что он богат! (Смеётся.)
Что вы чувствуете, когда смотрите фильмы, где вы снимались?
Я никогда не смотрю свои фильмы. Со «Дворцом» в Венеции это случилось в первый раз — я не могла попрощаться и уйти. Так что обычно у меня остаётся только воспоминание о том времени, когда я была счастлива на съёмках. Как и в жизни, у фильма есть начало, развитие и конец. Помню, я снималась в фильме о Марии Каллас — и это был не байопик, а произведение об артисте. Думаю, это фильм для всех, потому что даже если ты пекарь, то, посмотрев его, захочешь стать самым лучшим пекарем. Это о погоне за абсолютом, который никогда нельзя достичь, но ты ничего не потеряешь, если был счастлив, когда занимался своим делом. Думаю, что это можно сказать про любую работу.
Вы почти 50 лет работаете в кино и в театре. Что ищете в искусстве в данный момент?
Яркости. Такого ощущения в первый день съёмок, словно тебе предстоит пересечь море, пройти через лес, — ты готов полностью выложиться. А в конце съёмок всегда немного грустно, потому что всё кончилось. Куда оно делось? Думаю, когда я начинаю сниматься, то всегда чувствую приятное возбуждение. Если открываю сценарий и роль мне не по душе, даже если сам сценарий хороший, я отказываюсь, потому что недостаточно профессиональна, чтобы играть женщину, которая мне не нравится. Это не значит, что героиня должна быть идеальной, нет, я могу сыграть монстра. Мне не важно, что другим я не нравлюсь, но мне необходимо, чтобы роль нравилась мне.
Вы поддерживали Полански даже тогда, когда его арестовали. Не смущали ли вас скандалы, окружающие режиссёра, и резкий сдвиг в общественной морали, когда вы с ним работали над фильмом «Дворец»?
Нет. Я работала с Романом много лет назад, и мы подружились. Так что для меня не было проблемой защищать друга. Я не хочу, чтобы страх заставлял меня занять «правильную» сторону. Если я на «неправильной» стороне, это моя проблема, но я не могу предать друга, просто чтобы угодить общественности. Жизнь коротка.
Герои в фильме «Дворец» встречают 2000 год. А сами вы помните, как встречали новое тысячелетие? Какие у вас были ожидания и надежды?
Странно, но меня совсем не волновало, что начинается новый век, — наверное, я была погружена в свои мысли. Я никогда не верила разговорам о конце света, об апокалипсисе. Наконец-то мир менялся, но постепенно, шаг за шагом, скрытым образом, так, что не осознаёшь, что что-то не такое, как прежде, поскольку изменения происходят незаметно.
А как вы относитесь к тому, что мир сейчас стремительно изменился?
Я всегда противопоставляю человека миру. Нужно брать на себя ответственность определять, что хорошо, а что плохо. У нас есть свобода, и наша ответственность в том, чтобы использовать её. Для меня главная сила человека — возможность говорить «нет».
Вы боитесь культуры отмены, как многие люди искусства? Например, что может настать день, когда что-то неприятное будут говорить о вас?
Мне нравится жизненная позиция сопротивления: я самурай. Мы можем организовать сопротивление. Мы сами выбираем, что читать, что смотреть в кино — не всегда следуем моде, иначе можно потеряться. Я не верю в культуру отмены, потому что культура становится бизнесом. В моем мире главное — ответственность. Можно сказать: «Я прочёл плохую книгу». Но кто виноват в том, что ты её купил? Нельзя верить всему, что пишут в прессе.
Вы не верите журналистам? Мы, журналисты, можем делать ошибки, но ненамеренно.
И море может быть опасным, но мы на него смотрим. Я ценю журналистов, экспертов в своей области, которые пишут умно, а не так, как будто я, читатель, — маленькая неразумная девочка. Я принадлежу к очень политизированному поколению. Мы всегда обсуждали разные точки зрения. А сейчас мир становится менее диалектичным: есть только одна правда, и это плохо. Так что, возвращаясь к фильму Романа «Дворец», было умно с его стороны выбрать жанр сатиры.
