В честь ежегодного праздника весны и женщин вспоминаем ярких и любимых кинематографисток, работавших за кадром в той или иной роли — от оператора до режиссёра-постановщика.
Чон Джу-ри и «Следующая жертва»
Алексей Филиппов
Редактор «Кино-Театр.Ру» и автор тг-каналов «Тинтина вечно заносит в склепы» и «Покебол с предсказаниями»
Второй фильм корейской постановщицы, где известная актриса Пэ Ду-на исполнила роль следовательницы, бродящей по лабиринту «Уловки 22» национального масштаба. Студентка Со-хи выпустилась из колледжа и пошла в колл-центр известного провайдера, где получала крохи во время испытательного срока, несмотря на переработки. Такие кабальные условия якобы вызваны обильной текучкой кадров, но молодые спецы как раз потому и не задерживаются. Плюс работа состоит в том, чтобы дурить людям голову, так что порой на себя накладывают руки и клиенты, и чистые души вроде Со-хи.
Героиня, которую играет Пэ Ду-на, общается с коллегами и близкими очередной жертвы метрик корейского капитализма, выведенных из национального культа труда и желания бизнеса постоянно демонстрировать рост. В оригинале фильм называется «Следующая Со-хи», что намекает на будничность ситуации, а формат расследования позволяет Чон Джу-ри отследить общественное (само)давление на нескольких уровнях: от семьи до высоких кабинетов. Чуткое и жуткое, но не лишённое надежды и ярости кино о примате KPI и симуляции бурной деятельности не только над персональными хобби, но даже над человеческой жизнью.
Эллен Кёрас и «Вечное сияние чистого разума»
Наверное, оператор Эллен Кёрас — далеко не первый человек, кто вспоминается из списка именитых авторов одной из лучших мелодрам в истории кино. Но, как мне кажется, без чуткого и хваткого взгляда документалиста (наравне с игровыми фильмами Джима Джармуша и Мэри Хэррон, она работала над доками Мартина Скорсезе и Спайка Ли) это кино не было бы столь сильным. Неприглядная пригородная фактура важна тут не менее, чем щетина на лице Джима Керри и кавардак на голове Кейт Уинслет.
Ручная камера, естественные источники освещения, съёмка преимущественно на натуре — всё это не очень располагает к мелодраматическому жанру, но тут пригождается другой спектр таланта Кёрас, работавшей также в большом голливудском кино, снимавшей клипы и рекламу. В единственном шедевре Гондри всё — люди, лица, пространство, время — хрупко, уязвимо и прекрасно. Немудрено, что звезда «Вечного сияния» Кейт Уинслет для своего проекта мечты — байопика фотографа Ли Миллер — в режиссёры позовёт именно Эллен.
Анни Эрно и «Годы Super 8»
Анни Эрно — французская писательница, ключевыми темами романов которой стали память и время. В 2022 году Эрно удостоилась Нобелевской премии по литературе «за храбрость и клиническую остроту, с которыми она раскрывает корни, отчуждённость и коллективные ограничения личной памяти». Неудивительно, что именно к воспоминаниям и их искажению Эрно обращается и в своём режиссёрском дебюте «Годы Super 8». 1970-е. На экране семейная жизнь семьи Эрно, запечатлённая на 8-миллиметровую плёнку её супругом Филиппом. Перед зрителями разворачивается картина почти идеального брака: дни рождения детей, семейные праздники и путешествия. Но закадровый голос самой Эрно не только преображает изображение семейного видеоархива, но и вступает с ним в диалог.
«Женщина на этих кадрах как будто всегда задаётся вопросом, почему она там», — комментирует Эрно, моментально превращая личный опыт в универсальный. Пронзительный монолог режиссёрки — попытка всмотреться в травмирующее прошлое: писательская карьера вот-вот пойдёт в гору, но в то же время брак трещит по швам.
Камера Kodak Super 8 фиксирует всё происходящее на плёнку, невольно ставя знак равенства между распадающейся семьёй и государством. «Годы Super 8» — удивительный пример того, как личные видеоархивы стали портретом семьи, страны и целой эпохи.
Джиа Коппола и «Пало-Альто»
Щедра на таланты династия Коппола. Про внучку Фрэнсиса и племянницу Софии, Романа и Николаса Кейджа говорят реже только потому, что Джиа снимает не так часто, как хотелось бы. За 11 лет — всего три фильма («Шоугёрл», кстати, вот-вот выйдет в российский прокат). Однако её «Пало-Альто» про старшеклассницу, влюбившуюся в молодого тренера женской футбольной команды, — чуть ли не самый впечатляющий дебют в истории этого киношного клана. При далёком рассмотрении кино может показаться ламповым междусобойчиком в среде непо-бейби и голливудской знати: в главных ролях — дочка Эрика Робертса и сын Вэла Килмера, в основу сценария легли мемуары Джеймса Франко, композитором стал двоюродный брат Софии Копполы — электронщик Роберт Шварцман, ну а про режиссёра и так всё понятно.
Но за всем этим дружеским и, надо признать, душевным сабантуем кроется портрет поколения — поистине линклейтеровский слепок бунтующей молодёжи, строящий и развенчивающий свой собственный, но такой универсальный миф об американской вечеринке.
Джиа Коппола ставит на тёплые тона, желая изобразить чувственные, практически интимные фрагменты жизни типичных школьников. А мечтательный и мелодичный саундтрек Blood Orange превращает «Пало-Альто» в объект истинного синефильского культа, окутывая нежностью это маленькое сокровище американского независимого кино.
Рут Энн Болдуин и «'49-'17»
Имя Рут Энн Болдуин вспоминается редко — оно скрыто в тени таких голливудских мастодонток эры немого кино, как Элис Ги, Лоис Вебер или Мэйбл Норманд. Это кажется закономерным, если брать во внимание количественную скромность её наследия, львиная доля которого ещё и не сохранилась. На самом же деле для большого разговора о Болдуин хватит и одного алмаза из её фильмографии, но пока придётся ограничиться маленьким. Она была уроженкой Коннектикута, в Калифорнию перебралась около 1913 года с весомым журналистским опытом за плечами. В том же году устроилась на студию Universal и начала писать сценарии, в основном для ранних фильмов Фрэнка Ллойда. В 1917-м ей уже доверяют роль постановщицы, и за один год она выдаёт дюжину картин, две из которых — полнометражные.
Последний фильм в режиссёрской карьере Болдуин — «'49-'17» (1917), он же, предположительно, первый вестерн в истории, поставленный женщиной. Впрочем, интересен он не только этим фактом. В основу своего сценария Болдуин закладывает мета-элемент, который становится для жанрового мифа зеркалом, — из сегодняшнего дня мы можем назвать это заигрыванием с ревизионизмом. Пожилой судья, доблестный сын приручённой американской земли, в память о былой юности и временах Золотой лихорадки затевает грандиозный спектакль, для которого строится целый город с кучей статистов. В этих декорациях Запад вновь становится Диким, а несколько каноничных жанровых тропов обретают довольно острое комическое качество через заданную в сюжете ностальгию. 1917 год на дворе…
Аличе Рорвахер, Элен Лувар и «Химера»
В земной жизни Артура было много сокровищ, но самым ценным была она. Когда её не стало, его поклажа искателя артефактов опустела, оставив лишь воспоминания и призрачные видения. Красной нитью Ариадны химеры ведут его по руинам древности навстречу возлюбленной — не то погибшей, не то ушедшей.
Своей неописуемой энигматикой «Химера» (один из лучших фильмов последних лет) обязана не только таланту итальянской постановщицы Аличе Рорвахер, но и операторскому решению француженки Элен Лувар. Отказ от приевшегося цифрового визуала в пользу мягкой плёнки овеял ленту антикварным духом, столь необходимым истории об археологах-контрабандистах.
Как и «Счастливый Лазарь», «Химера» — кино, обращённое к сугубо эмоциональному опыту, доступное не только сведущим в отсылках к греко-римской мифологии, но и каждому, кто хоть раз выезжал за город, дышал влажным лесным воздухом и грелся ночью у костра. Подобный опыт лёгок и успокаивающ сам по себе, но в компании Джоша О’Коннора (обаятельного даже в образе такого израненного персонажа) он и вовсе превращается в нечто незабываемое и необъяснимое.
Клер Дени и её фильмография
Своё детство Клер Дени провела в Африке и будто бы уже тогда поняла, что такое отчуждение. Это печальное знание она и волочит за собой на протяжении всей карьеры. Следуя ложному разделению на «мужское» и «женское», фильмы Дени остаются где-то между. В серой зоне. На территории гендерных противоречий. В бытовом лимбе, где обычно и обитают её персонажи. Режиссура Дени инстинктивна, точно так же, как неспособны противостоять своей природе (нередко порочной, чаще чувственной) люди в её маленьком одиноком мирке. Будь то романтичная оптимистка, которую играет Жюльет Бинош (из «Впусти солнце»), готовая наивно верить не только разнообразным равнодушным мужчинам, но и картам таро, которые раскладывает шарлатан в исполнении Жерара Депардьё. Или герой Винсента Галло (в «Что ни день, то неприятности»), страдающий в браке по невозможности не только переспать, но и разодрать в процессе свою возлюбленную. Целиком и полностью.
Сердцевина любого фильма Дени — танцы. Есть великие хореографические сцены. Есть страстные. Есть просто красивые. А есть просто интимные. Герои Дени иной раз танцуют нелепо. Застенчиво. Тихо. Но именно танец — самое уязвимое для них состояние, когда им не нужно притворяться или держать оборону перед напастями жизни. Если это сольный номер, как у Дени Лавана в «Хорошей работе», то — лебединая песня, обнажающая скрытую ранимость его хищного персонажа. Если парный, как в «35 стопках рома» или «Звёздах в полдень», то знак нежнейшего проявления взаимности. Танцуя вдвоём, герои Дени обычно растворяются в объятиях друг друга, чувствуя себя чуть менее одиноко, хотя бы на те пять минут, пока не закончится песня.
Кэтрин Бигелоу и «На гребне волны»
Культовый триллер Кэтрин Бигелоу, которая в 2010-м станет первой женщиной, получившей «Оскар» за лучшую режиссуру. В нём агент ФБР Джонни Юта (Киану Ривз) под прикрытием попадает в банду сёрферов-грабителей под руководством харизматичного Бодхи (Патрик Суэйзи), но со временем начинает проникаться свободолюбивым духом шайки.
В отличие от похожего по сюжету «Форсажа», фильм Бигелоу критически относится к героям. Бодхи — не благородный парень с пацанской философией, а циничный психопат. Джонни Юта — адреналиновый маньяк, которому радость опасной погони затмевает желание поймать преступников. Кэтрин Бигелоу вглядывается в мужское сообщество, вроде бы построенное на красивых идеалах личной свободы, и находит за красивыми лозунгами его гнилостное нутро. И Джонни, и Бодхи — продукты своего времени: эпохи комфортных 1990-х, которые от скуки придумывают себе проблемы. Никто их не угнетает, а они всё равно куда-то бегут — от себя, от ответственности, от всех сложностей, которыми их пугает взрослая жизнь. Кроме того, что «На гребне волны» — впечатляющий боевик, это ещё и эффектная отповедь американскому инфантилизму.
Аньес Варда и «Собиратели и собирательница»
Аньес Варда под конец жизни активно называли бабушкой «новой волны». Из французских авторов 1960-х её пережил только Жан-Люк Годар. Но величие постановщицы не в титулах или знакомствах с классиками, Варда — настоящая глыба режиссуры, которая не переставала на протяжении 60-летней карьеры экспериментировать с жанрами и формами. От реалистичных драм в начале творческого пути она перешла к удивительным и ни на что не похожим документальным фильмам, в которых сама входила в кадр и была центральным персонажем повествования.
«Собиратели и собирательница» — поворотная картина в карьере Аньес, ознаменовавшая поздний этап творчества постановщицы. Варда всматривается в полотно Жана-Франсуа Милле «Сборщицы колосьев» и размышляет о природе потребления в современном мире. Аньес отправляется на парижский рынок и видит клошаров, которые подбирают ящики с подгнившими фруктами и овощами. Во время сбора урожая режиссёр знакомится с бедными французами, которые кормятся неформатной картошкой с полей. Овощи стандартных размеров упаковывают в пакеты, а слишком маленькие или большие оставляют. Аньес находит себе картофелину в форме сердечка, которая становится её талисманом. Отталкиваясь от многовековой истории собирательства всего нестандартного, прозорливая и активная постановщица исследует общество, подведённое под заданные нормативы. Получается невероятно увлекательное эссе с гуманистическим посылом и неочевидными выводами.
Екатерина Смолина и «На этой земле»
Ни для кого не секрет, что в России сильная операторская школа. Большинство современных фильмов и сериалов выглядят в худшем случае пристойно, в лучшем — на вполне мировом уровне. При этом далеко не каждый оператор работает с изображением настолько тщательно, чтобы считаться полноценным соавтором картины. Но Екатерина Смолина — выпускница режиссёрской лаборатории Фреда Келемена в МШНК — именно из таких. Без её субъективной камеры, делающей зрителя невольным соучастником событий, не были бы столь оглушительно шокирующими «Продукты 24» Михаила Бородина. Да и «Свет» Антона Коломееца трогал бы значительно меньше, если бы не визуальный язык, точно подобранный под экзистенциальную драматургию, — контраст света и тьмы в фильме отражает оттенки внутренних переживаний главной героини.
Без поразительного разнообразия формальных ухищрений Смолиной кажется невозможным и успех «На этой земле» — игрового дебюта Ренаты Джало, амбициозного и эстетически радикального фильма, который сперва удостоился двух наград на «Маяке», а затем продолжил фестивальное шествие в Роттердаме. Открывающая сцена оттуда — длинная панорама деревеньки, где собирается немаленькая массовка, — одно из главных впечатлений минувшего сезона, окончательно утвердившее Екатерину в статусе большого профессионала.
