Один из лидеров грядущей оскаровской гонки — фундаментальная драма «Бруталист». Её автор Брэйди Корбет — молодой режиссёр, прежде появлявшийся на экране в качестве актёра в фильмах Михаэля Ханеке и Ларса фон Триера. Масштабный, почти четырёхчасовой проект об архитекторе стал третьей работой молодого режиссёра. О зарождении и стиле нового большого автора пишет Мария Шиманская.
В случае Брэйди Корбета говорить о сложившемся авторе, пожалуй, преждевременно. Но и оснований для формирования собственного стиля и метода уже предостаточно. В трёх полнометражных режиссёрских проектах прослеживается системность приёмов: это и использование непрерывно движущейся субъективной камеры, и предпочтение отстранённых статичных кадров с фиксированием идущего в них времени, избирательность в резкости ракурсов и в громких музыкальных акцентах. Найден и ключевой образ, лейтмотивом пронизывающий всю его фильмографию, — дорога, путь в неведомое место назначения: железнодорожные артерии Европы в «Детстве лидера», шоссе как сновидческий образ смерти в «Вокс люкс», бесконечная дорога для изгнанника-иммигранта в «Бруталисте».
Намечен и принцип отбора материала. Подход Корбета схож с исторической реконструкцией: режиссёр рефлексирует над самой формой историко-биографического фильма, но не полагается на стабильную жанровую структуру. Во всех трёх фильмах он помещает простого человека внутрь сложившегося исторического периода и начинает за ним наблюдать.
Корбета не интересует «документальность» исторических событий или точное следование фактам. Большим искушением было бы изобразить в финале «Детства лидера» самого Гитлера, а красные полотна украсить свастикой — Корбет же выбирает символы нейтральные и лишённые исторических коннотаций.
“ Его подход можно обозначить как образное осмысление прошлого, исследование истории средствами искусства. А основу метода определить как столкновение документа и художественной стилизации.
Прошлое о прошлом
Все три фильма Корбета созданы по тому же принципу. Дебютный «Детство лидера» (2015) рассказывает о кризисной эпохе 1918 года — о детстве милого ребёнка, который много лет спустя, то есть в эпилоге фильма, предстанет диктатором. «Вокс люкс» (2018) дополняется подзаголовком «Портрет XXI века» и делится на две части: в первой героиня Селеста в 1999 году сталкивается со стрельбой в школе, а во второй много лет спустя, году в 2017-м, становится всемирно известной звездой и иконой поколения. И, наконец, монументальный «Бруталист», повествование которого захватывает время с 1947 по 1960 год и подытоживается в эпилоге 1980-х годов.
Взгляд Корбета на эпоху — всегда отстранённый и опосредованный. Он наблюдает за событиями уже свершившимися взглядом не очевидца, а человека нового тысячелетия. И интересует его не столько то, что кинематограф может выяснить в событиях давно минувших, сколько то, что прошлое способно рассказать сейчас.
Завершённость сложившейся эпохи — вещь принципиальная. В прологе дебютного «Детства лидера» подлинные хроникальные кадры монтируются с изображением «художественным»: сводки военных действий сменяются путешествием по железной дороге. Движущаяся камера фиксирует рельсы, проносящиеся пейзажи и внезапно натыкается на окно поезда. Пролог, предваряющий три главы с эпилогом, не просто экспонирует место действия, но фиксирует субъективный взгляд чьего-то присутствия.
Именно этот пристальный взгляд на протяжении всего фильма наблюдает за ангелочком, которому уже суждена роль диктатора. В пространстве буржуазного поместья, стены которого покрывают карты мира, Корбет возводит надломленный европейский мир в миниатюре. Взгляд камеры руководствуется собственными мотивировками: он ведёт своих героев, отпускает и наблюдает издалека или же пристально всматривается в фактуру лиц и предметов. События предрешены, роли отобраны — осталось лишь сыграть историю, подобно представлению в кукольном театрике из комнаты непослушного ребёнка.
Все герои Корбета опознаются как порождение своей эпохи — будь то век XX или XXI. Свершённость событий из прошлого диктует их роли как траекторию судьбы. Второй фильм режиссёра, оперирующего масштабными конструкциями, и вовсе выходит с подзаголовком «Портрет XXI века». «Вокс люкс» рассказывает историю в двух частях о Селесте — девочке, пережившей теракт в школе, а впоследствии ставшей поп-звездой и иконой поколения.
Корбет — не первый режиссёр, опознавший органическое родство понятий shoot как «съёмка» и «стрельба». Ставшая жертвой теракта Селеста много лет спустя становится эксцентричной дивой (в исполнении эффектной Натали Портман), а вдобавок — объектом подражания террористов нового века. В первой части режиссёр пристально всматривается в лицо девочки, фиксирует процесс превращения живого человека в плоское и обобщённое изображение. Превращение Селесты в собирательный образ снова достигается сопоставлением кинохроники, но уже из цифровой эпохи.
Видеокадры частной жизни монтируются с документальными новостными сводками о мировых катаклизмах, игровой материал комментирует хроникальный. Закадровый голос рассказчика в исполнении Уиллема Дефо многозначительно возвещает, что 11 сентября удивительным образом «потеря невинности Селесты совпала с потерей невинности нации».
Сознательно настаивающий на многозначительности Корбет в своих портретах людей поколения чуждается любого морализаторства. Наоборот, куда больше он склонен к иронии, сарказму и нарочитой игре со зрительскими ожиданиями. Ещё в «Детстве лидера» режиссёр ловко выводит ложную кульминацию: дерзкая служанка случайно поджигает портьеру в гостиной во время званого ужина, дом (мир) вот-вот должен охватить пожар, который разгорается — но в ином драматургическом событии.
Корбет выстраивает сложнейшие формальные конструкции, использует разнородные и яркие формальные приёмы, но многие кульминационные точки достигаются не системными элементами, а попросту максимально эффектными средствами. Пронзительная музыка или резкий ракурс обеспечивают эффект почти физиологический, но не находящий опору в предыдущих наработках. Если где и заметна режиссёрская неопытность, то именно в нарочито ярких финальных сценах, где стилистическое мастерство маскирует шаткость общей структуры. И чем масштабнее замысел, тем заметнее неровные швы и сознательные умолчания.
Архитектура памяти: «Бруталист»
В своём последнем на данный момент проекте режиссёр воплощает в жизнь историю архитектора, сбежавшего от нацистского режима. Корбет уже проявлял свою склонность к построению чистых пространственных форм — можно вспомнить впечатляющий эпизод сна-видения из «Детства лидера» с проездом камеры по пустому пространству владений будущего тирана.
Фильм об архитектуре неизбежно претендует на статус opus magnum. Архитектура есть самоописание кинематографического метода режиссёра — сотворение здания есть процесс, родственный созданию фильма. И монументальный «Бруталист» это подтверждает.
В диалог внутри «Бруталиста» режиссёр уже вложил свои размышления и реакции о форме фильма: «Подобным вещам чужды объяснения. Что описывает куб лучше, чем его конструкция? Когда унижение от страшных событий в Европе утратит силу, мои здания послужат политическим импульсом, станут искрой, подобной той, что не раз возникала в истории человечества. Я уже предвижу всеобщую риторику злости и страха. Бурные потоки разнообразного вздора».
Свой взгляд на архитектуру Корбет закономерно наследует от кинематографических образцов прошлого. Мелькает и тень Фрица Ланга, автора «Метрополиса» (1927), — в схожести отношения к своим героям как к куклам-марионеткам, обречённым логике судьбы, то есть логике устройства громадного города будущего. Прямые параллели можно провести и с экранизацией романа Айн Рэнд «Источник» Кинга Видора (1949), драматургия в которой выстраивалась на соотношениях материальности объектов и буйства плотских желаний. Корбет в «Бруталисте» рифмует эротическую супружескую сцену с городскими панорамами, а мягкость световой гаммы и размытие фокуса заимствует из дневного света внешнего мира.
Корбет снова снимает портрет эпохи от лица конкретного человека. И снова не фокусируется на исторических событиях напрямую — следы времени проникают в ткань фильма в виде обрывков новостных сводок. Но монументальный «Бруталист» стремится охватить огромную картину и балансирует на грани между авторским кино и масштабным голливудским блокбастером.
В «Бруталисте» можно долго и подробно описывать отдельные изумительные детали, приёмы и образы, которые складываются в масштабную и причудливую структуру. Упоение машинной киногенией строительства как чистым зрелищем. Тонкая и точная драматургия через раскадровку светских событий. Ровная панорама по лицам беженцев, в каждом из которых — своя история. Громадное теневое пространство римских предместий, фиксирующее границы кульминационного эпизода. И главное — весь ход с воплощением послевоенной травмы в материальном облике строения. Там, где любой голливудский режиссёр выдал бы череду травматичных флешбэков, Корбет облекает большие смыслы в чистые визуальные формы, то есть использует архитектуру как подлинный образ.
При этом фундамент «Бруталиста» с трудом выдерживает количество встроенных в него тем и мотивов. Он говорит про несчастного иммигранта, про бесприютность и поиск дома, про несчастия творца, про судьбу евреев, классовое расслоение, прогнивший Новый Свет и, что, по-видимому, важнее всего для самого режиссёра, про неравные отношения художника и заказчика. Герою Эдриана Броуди было поручено создать единое здание, совмещающее в себе часовню, гимнастический зал, выставочное пространство и библиотеку. И в масштабном здании «Бруталиста» при внимательном рассмотрении обнаруживается немало допущений, неприкрытых швов и недостроенных комнат.
Брэйди Корбет — не новичок в большом кино: как актёр он снимался у Михаэля Ханеке, Ларса фон Триера и Оливье Ассайаса. В 2015-м он успешно дебютировал в режиссуре и получил награду на Венецианском кинофестивале. Но «Бруталист» — первый всемирный успех для 36-летнего режиссёра. При всех оговорках Брэйди Корбет производит впечатление не претенциозного автора, но по-настоящему большого и вдумчивого режиссёра, подобного которому редко встретишь в современном кино. Его путь продолжается, и за ним стоит наблюдать.
