В прокате идёт психоделический триллер «Сёрфер». Николас Кейдж играет офисного работника, который приезжает в живописную бухту, чтобы купить дом мечты и поймать волну. Однако местные сёрферы-культисты грубо вышвыривают его с пляжа. Под палящим солнцем рассудок героя начинает плавиться. Даже из описания ясно: роль создана для Кейджа — актёра, которого современный зритель ассоциирует с абсурдным и экспрессивным кино. Мастер широкого диапазона, он стал заложником собственного имиджа, интернет-культуры и вирусных мемов. Как один из самых необычных актёров Голливуда оказался в этой «ловушке», рассказывает Роман Волынский.
Также читайте нашу рецензию на триллер «Сёрфер».
На первый взгляд кажется, что «Невыносимая тяжесть огромного таланта» — где Ник Кейдж играет самого себя — самый откровенный метакомментарий к его карьере. Смотрите сами: творческий кризис героя, финансовые проблемы, разлад в семье и молодая версия себя наступает на пятки. С другой стороны, такое описание подошло бы многим голливудским актёрам. Тем, кто после многих лет славы и куража вдруг оказываются не у дел. Вспомним Джонни Деппа, Микки Рурка или Линдси Лохан. В этом смысле Кейдж даже не самый эксцентричный — скорее, безобидный чудак с тягой к шопингу. В своё время таблоиды обмусоливали его любовь к коллекционированию раритетных автомобилей, редких изданий комиксов и покупку краденого черепа динозавра за 276 тысяч долларов.
Более проницательным же метакомментираем к карьере Кейджа, пускай и непреднамеренным, выступает недавний фильм Кристоффера Боргли «Герой наших снов». В нём Кейдж играет ворчуна-профессора Пола Мэттьюза, который вдруг начинает появляться в чужих снах и становится сперва звездой, а затем и персоной нон-грата. В 2023 году я проинтерпретировал этот сюжетный ход как юнгианскую сатиру на эпоху интернет-инфлюенсеров. Но сейчас напрашивается более конкретная параллель — с самим Кейджем. К концу 2000-х актёр, подобно Полу Мэттьюзу, обрёл внекиношную славу, невольно завирусившись в нишевой интернет-среде, а затем, как и Пол, начал терять контроль над собственным образом и превратился в объект насмешек. Или, как говорит сам Кейдж, «мемифицировался».
Его мемификация началась благодаря творчеству интернет-умельцев на платформе YTMND (You're the Man Now, Dog). Сперва в форме вырванных из контекста видеофрагментов, анимированных гифок, а затем эстафету подхватил Reddit, запустивший конвейерное производство мемов на тему. Неудивительно, что Кейдж не оценил подобную славу. Во-первых, в те годы медиадельцы не умели её монетизировать; более того, такая известность ударила по его репутации, так как отпугивала серьёзных продюсеров. Во-вторых, редукционистская логика вирусных мемов и массовой культуры оборачивала его труд в банальный объект насмешек.
Легко представить, как подобное могло задеть оскароносного и талантливого актёра. Да, сегодня не все помнят, но за роль потерянного алкоголика в мрачной драме Майка Фиггиса «Покидая Лас-Вегас» Кейдж получил премию «Оскар». До кризиса конца 2000-х он прошёл впечатляющий творческий путь: две стартовые работы у своего дяди Фрэнсиса Форда Копполы («Бойцовая рыбка», «Клуб “Коттон”»), яркие роли в независимом кино — от «Поцелуя вампира» Роберта Бирмана и «Воспитания Аризоны» братьев Коэн до вечного образ в змеиной куртке из «Диких сердцем» Линча. Затем уже он привнёс уникальную экспрессивную манеру в голливудские блокбастеры вроде «Без лица».
Но в чём именно заключается актёрский стиль Кейджа? Сам актёр называет свой метод «нуво-шаманским», ссылаясь на практику расширения воображения, где размывается грань между притворством и реальностью. Действительно, его герои часто пребывают в пограничных состояниях: из яппи превращаются в кровососа («Поцелуй вампира»), из семьянина — в одержимого мстителя-убийцу («Мэнди»). Или вспомним «Адаптацию» Спайка Джонса, где Кейдж сыграл близнецов-сценаристов — две полные противоположности: невротичного рохлю и амбициозного весельчака без комплексов.
Если говорить о его стиле без навороченных терминов, Кейдж — один из немногих американских актёров, кто последовательно нарушает принципы натуралистической школы, доминирующей в Голливуде с 1970-х. Показательно, что именно он сыграл главную роль в самом «сюрреальном» фильме Мартина Скорсезе «Воскрешая мертвецов» — уставшего парамедика, преследуемого призраками. В других, классически реалистичных работах режиссёра Кейджа представить практически невозможно — разве что в параноидальной «После работы».
Его перформативные выпады закрепили за ним репутацию актёра с непредсказуемым поведением на экране. В той же антинатуралистической манере работают Уиллем Дефо и Джон Малкович. Но почему именно фрагменты с Кейджем стали вирусными? Может, причина в том, что его игра достигает такой степени выразительности, что становится почти абстрактной, вытесняя собой драматургический контекст сцены. Зритель ждёт одну реакцию персонажа, а получает нечто совершенно иное — что потом легко вставить в другой контекст. Этим и пользуются беспокойные фанаты актёра. Так произошло со сценами из «Поцелуя вампира», откуда появился, наверное, самый известный мем с Кейджем — You Don't Say.
«Люди — как флюгеры. Мы не всегда идём по заданной траектории. Порой совершаешь поступки, которые не объяснить ничем, кроме самой человеческой природы, — и это можно использовать в актёрской игре», — говорит Кейдж.
Последние пять лет актёр занят восстановлением карьеры после финансовых проблем и второсортных боевиков. Хотя его проекты становятся всё серьёзнее и респектабельнее, каждый из них остаётся в первую очередь «фильмом с Николасом Кейджем». Тот же «Сёрфер» Лоркана Финнегана — тому прямое подтверждение.
Интернет-культура и маркетологи присвоили фирменную кейджевскую ауру непредсказуемости. Превратили её в товар. Может, даже лишили актёра главного качества — способности удивлять. Теперь, видя Кейджа в главной роли, зритель заранее представляет, чего ожидать от фильма. Сам актёр уже по-философски относится к своему медиастатусу. Не удивлюсь, если вскоре (а может, уже) поставит его себе на выгодную службу.
