В российских кинотеатрах уже можно посмотреть «Пожары» Дени Вильнёва — суровое кино о памяти и травме. В честь начала повторного проката этого фильма вспоминаем другие работы режиссёра, которые обожают даже самые привередливые зрители и критики по всему свету.
Авангардное настроение
Начав работать в Голливуде в начале десятых, Вильнёв не опопсел. Наоборот, режиссёр углубил элементы стиля, зачатки которого прослеживались в его ранних фильмах. Тогда, на заре карьеры, постановщик о больших бюджетах только мечтал, сценарии писал сам, а его герои говорили на французском. Полигоном для экспериментов с формой стали авангардные короткометражки и новеллы для киноальманахов: от монохромного трипа по Ямайке в REW FFWd (1994) до гротескной критики общества потребления в «Этажом выше» (2008). В полных же метрах Вильнёву приходилось примирять так любимую им визуальную медитацию и нарратив. Не самым привычным образом.
Главный инструмент передачи истории для Вильнёва — пространство. Люди и их рты уходят на второй план. Основа композиции — незаполненные пустоты. Многие кадры насыщены молчанием, а человеческие силуэты теряются на фоне серых городских пейзажей и скудных природных ландшафтов. Референсы: французская «новая волна», Антониони, Кесьлёвский.
«32-е августа на Земле» (1998) — путешествие к чёрту на кулички с целью зачать ребёнка и переосмыслить бренное существование. Сюжет совмещает романтику и меланхолию, чувство ирреальности и приземлённые проблемы не самых выдающихся людей. Сухая солончаковая почва пустыни близ Солт-Лейк-Сити поглощает героев. Роуд-муви с комедийным намёком оборачивается сеансом визуальной психотерапии.
«Водоворот» (2000) — гротескная история о девушке, дошедшей до ручки. Что-то на депрессивном. Нарративом заведует рыба, которую разделывает суровый скандинавский мужик. Люди и места закручиваются в вихре цинизма. Мрак и свет, тишина и бодрый рок-н-ролл. Нестихающее противопоставление методов и стилей. Кино вроде бы и спокойное, но спокойное по-вильнёвски, то есть при кажущейся безмятежности всё равно давящее на мозг зрителя. Но не тем, о чём говорят и что показывают, а тем, о чём люди в кадре тревожно умалчивают.
«Политех» (2008) — фильм, вышедший после почти восьмилетнего перерыва. Два прошлых полных метра режиссёр признал неудачными и зарёкся больше не браться за большое кино, однако нахождение нового курса и ревизия собственного киноязыка привели Вильнёва к интересному результату. Постановщик полностью отстранился от легковесных жанровых конструкций. Новый Вильнёв ещё более жесток и ещё более непредвзят. Чёрно-белая хроника реальной трагедии — шутинга в монреальском университете — не сочувствует ни убийце, ни его жертвам, а методично и невозмутимо фиксирует продолжительный и планомерный акт бессмысленного насилия.
«Пожары» (2010) — аскетичная военная драма. В качестве декорации — кровавый песок Ближнего Востока, в саундтреке проскальзывают песни Radiohead, а сценарий, основанный на диалоге прошлого и будущего, сводит обе линии в действительно неожиданном и опустошительном финале. Несмотря на жару, что царит в пустыне и маленьких ливанских городках, герои и обстоятельства, их окружающие, транслируют только холод. Поиск пропавших без вести родственников погружает в опыт выживания в условиях конфликта; заставляет ужасаться не бомбёжками и горами трупов, а пустыми глазами людей, у которых война украла душу.
Штурм Голливуда
Успехи Дени Вильнёва не могли не попасть в прицел американской киномашины. О себе заявляет сильный постановщик, творящий на грани арта и мейнстрима, и, стало быть, его надо брать в оборот.
Вильнёв нового образца отказывается сразу от нескольких вещей: теперь он не пишет свои, а адаптирует чужие истории, он практически забывает о ручной камере, отдавая предпочтение статике и широкоугольной линзе, а также концентрируется на триллере и научной фантастике, оставив в прошлом эксперименты с трагикомедией и кинематографом абсурда. Работы режиссёра всё больше походят на Кубрика и Нолана — в том, конечно же, плане, что они тоже умело совмещают изысканную манеру авторского кино и технические достижения крупнобюджетных блокбастеров.
«Пленницы» (2013) и «Враг» (2013) функционируют в противоположных полушариях: детектива о поиске маньяка и психологической драмы с налётом магического реализма. При этом оба фильма одинаково гипнотичны. В первом случае этому способствует операторская работа Роджера Дикинса (отражения, обрамления, подглядывающие ракурсы, наводящие линии, грамотно выстроенная темнота), а во втором — донельзя сюрреалистичная книжная первооснова от португальского мистика Жозе Сарамаго.
Расследование из «Пленниц» сталкивает жёсткого копа и не менее жёсткого отца одной из пропавших девочек, и каждый всеми силами пытается отыскать похищенных детей. Однако первый стеснён законом, а второй не чурается никаких средств. Расследование из «Врага» сталкивает героя с самим собой, со своим двойником, борьба с которым вынуждает его задуматься о том, что, быть может, в этом сюжете доппельгангером является не возникший будто из воздуха загадочный незнакомец, а он сам.
Последней лентой перед уходом на поприще научной фантастики для Вильнёва стал «Убийца» (2015). Он снят по сценарию Тейлора Шеридана и является первым фильмом «трилогии фронтира» за его же авторством. Казалось бы, история о противостоянии с наркокартелями, рассказанная человеком, выросшим на опасном участке на границе с Мексикой, не совсем подходит под стиль и требования Вильнёва. Однако в этом сценарии есть всё, что так любит канадский постановщик: воспалённые разумы людей в военной форме, зверства, что творятся по ту сторону границы, и безжизненные пустоши как фон для кровавых разборок.
Криминальная драма на стыке с политическим памфлетом, маскулинное действо без соплей с сахаром, мир, живущий по волчьим законам, коррупция и жестокость — «Убийца» лишний раз доказывает, что со времён Дикого Запада на американском Юге мало чего поменялось, а режиссура Вильнёва подчёркивает царящую там атмосферу страха и безысходности, когда даже вооружённые до зубов элитные спецназовцы ощущают себя не охотниками, а жертвами.
В «Прибытии» (2016) постановщик скрещивает сюжет о попытке первого контакта с пришельцами с созерцательным высказыванием о том, что вселенная, как бы она ни была прекрасна, всё равно непостижима для наших живущих всего лишь в трёх измерениях мозгов. На правах спасителя положения — лингвистка, которая пытается понять инопланетный язык. Настроение — благоговейное, возвышенное, близкое к религиозному трепету.
Динамика — неспешная и тягучая, как и в любом другом фильме Вильнёва. В туманной дымке мечутся силуэты гостей из иных миров, а люди в оранжевых костюмах химзащиты пытаются объять необъятное и раскрыть тайну материи и самого времени.
«Бегущий по лезвию 2049» (2017), будучи главным финансовым провалом Вильнёва, является одним из самых красивых фильмов прошлого десятилетия. У киберпанковой нетленки Ридли Скотта из 80-х сиквел многого не заимствует.
Он не старается мимикрировать под оригинального «Блейдраннера», а предлагает новое видение и новый путь развития идеи о том, что течение прогресса всё сильнее и сильнее размывает черту между человеком и машиной. «2049» молчалив и сдержан, на грани с вхождением в транс, однако в том его заслуга как философского трактата о трансгуманизме, предлагающего поразмышлять о диджитализации жизни, любуясь руинами нашей с вами цивилизации антропоцентриков.
Последний на данный момент проект Дени Вильнёва — экранизация «Дюны» Фрэнка Герберта (2021). Правда, экранизация пока ещё не завершённая (сиквел выйдет в 2024-м), однако уже успевшая закрепить за собой статус самого масштабного проекта канадского постановщика. Режиссёр признавался, что с детства фанател по книге Герберта и на протяжении всей карьеры мечтал её экранизировать. И это ощущается буквально в каждом кадре, будь то немые блуждания по инопланетной пустыне или шумное сражение в горящем дворце.
Межгалактическая «Игра престолов» погружает зрителя в чуждый и крайне неприветливый мир, где непонятные термины и странные обычаи загадочных обитателей загадочной планеты Арракис — меньшее, чего стоит опасаться. Война за ценнейший из ресурсов будущего ведётся методами Лоуренса Аравийского, а главный герой, подобно пророку Мухаммеду, ведёт народ песков в бой против злостных узурпаторов. И оно круто выглядит, великолепно звучит и пробирает до дрожи, даже в самые неблокбастерные моменты хронометража — видно (и слышно), что режиссёр не растерял хватку по части планомерной подготовки зрителя то ли к сногсшибательной развязке, то ли к исполнению древнего пророчества.
Не знаем, на какой ноте публика встретит сиквел, и тем более не представляем, чем для Вильнёва обернётся попытка экранизировать «Свидание с Рамой» Артура Кларка и снять байопик о Клеопатре, однако в одном мы уверены на сто процентов: творческие метания режиссёра подошли к концу, и дальше будет не только лучше, но и выше, и сильнее, и грандиознее.
