На российских экранах новый фильм 88-летнего Клинта Иствуда с ним самим, как водится, в главной роли. История основана на реальных и экстремальных событиях — входе старика из провинции в наркобизнес. Гордей Петрик рассказывает о картине подробнее.
В 2005 году флорист старой закалки в исполнении Клинта Иствуда воскликнул на очередном конкурсе садоводов: «Интернет? Да кому он нужен», — и, по традиции рассказав бородатый анекдот, переместился в бар угощать всех виски. В то же время справляла свадьбу его взрослая дочь. Но Эрлу (так зовут героя Иствуда) было совсем не до дочери. Она не простила. В 2018-м заметно мимически оживший герой получил от Интернета сдачи и от семьи — пинок. По окончанию флешбека он ненужный родственник, лишний гость очередной свадьбы и, самое страшное, человек, потерявший возможность жить на широкую ногу: больше ни женщин, ни, соответственно, пустых расходов и тем более спонсорства. Былое нужно восстанавливать. За очередную свадьбу — платить. Вот навстречу уже и бежит молодой мексиканец, «парень подруги невесты на свадьбе вашей внучки», с деловым предложением — перевозить грузы. У Эрла за всю жизнь не было штрафов, а объездил он всю Америку.
Значит, будет возить. Поймёт, что конкретно возит, только со второго раза и не ужаснётся.
Есть и вторая линия — с парой полицейских, расследующих дело мексиканского наркокартеля. Примерный коп (Брэдли Купер), очевидно, перекочевавший из «Американского снайпера», и мигрант (Майкл Пенья), живущий по законам семьи и долга. В них, мягкосердечных и вечно лояльных, помимо прочего, ощущается приговор. Таковы новые, сегодняшние герои какого-нибудь «Смертельного оружия». Лишённые секса, перестрелок, драк, пьянок и, как часто бывает в кино про полицейских-напарников, срывающей любые расследования экзистенциальной тоски. Проще говоря, у них нет ничего, чем оперирует Эрл, их безызвестный противник (важно напомнить: Клинт Иствуд).
Америка в «Наркокурьере» такая, какой её видит стареющий режиссёр, страстный патриот и живой классик. Там убегают пенсионеры (фильм, кстати, основан на взаправдашней истории 90-летнего курьера, опубликованной в The New York Times), а догоняют отличники. Бандиты живут по кодексу чести и появляются под музыку из «Крёстного отца», полицейские болеют спецзаданиями и соответствуют греческому идеалу. Мафиозные боссы обитают в гигантских поместьях, каких американское кино не видело, кажется, с восьмидесятых. Сам Клинт Иствуд не растерял навыков: поныне владеет языком флешбеков, талантом перевоплощения и твёрдой походкой, понимает про ритм (что на практике часто оказывается непростым для кинематографистов его возраста).
Дидактическая интонация 88-летнему режиссёру поразительно идёт. Гораздо больше, чем шла в шестьдесят и в семьдесят лет. То, что герой не умеет писать эсэмэски, его ничуть не компрометирует, а компрометирует только тех, кто отказывается научить. Боевой дедушка, как и десять лет назад в «Гран Торино», в итоге всегда оказывается прав, и любые старые привычки ему простительны. В «Наркокурьере» из примеров правоты впору собирать гербарий. Критике подвергаются полицейские с предубеждениями и афроамериканцы, воспринимающие в штыки слово «negro», а на самом деле — те самые предубеждения и отсутствие чуткости, желания понять ближнего, измениться.
Всё лучшее в нас подчеркивает изъян, будь то (во всяком случае в диалектике, заданной режиссёром) цвет кожи или неправильно выбранная профессия. Клин Иствуд давно уже не плакатный расист и сексист (эти черты он как раз отпевал в «Гран Торино»), но остаётся при своём фирменном «как-то не очень». Притом счастья в его фильме заслуживает каждый, кем бы он ни был. Внезапно, ближе к концу, становится понятно, что «Наркокурьер» про то, что у всех есть сердце. Потому и мексиканец, уверенный, что проживает пять самых опасных минут жизни во время обыска, и грубоватые «лесби», и трясущиеся за свои права чернокожие, и даже гопники-наркоторговцы, отпустившие Эрла вместо того, чтобы убить за десятидневное исчезновение со ста килограммами кокаина (всё-таки проступок немаленький), — все они равны и одинаково притягательны. Поражает гуманистичность старомодного Иствуда, симпатизирующего Трампу за отсутствие фальши и нарекшего сегодняшнюю Америку «поколением pussy».
Его герой Эрл так же, как и он, хочет, чтобы изменился мир, но не намерен для этого изменять старым принципам.
Кино Клинта Иствуда ещё в девяностых называли исповедальным. Но тогда его фильмы, несомненно, были скорее воплем, чем исповедью. На примере своего героя режиссёр как будто бы преподавал урок человечеству. Говорил, что надо быть честным и благородным, не отказываться от идеалов и следовать им до конца. Один из уроков ему точно удалось использовать: он и вправду не идет наперекор идеалам. Идеалам простым — таким, как, например, честность. В своём кино Иствуд больше не совершит ограбление века, не встанет на защиту родины, не вернётся, пусть и скрипя зубами, к тому, от чего открещивался много лет, не заведёт случайный роман, продолжительностью не дотягивающий до недели. Прошлое тебя не вспомнит. Прописанная в сотню раз лучше, чем в «Наркокурьере», трагедия культового «Непрощённого» сегодня выглядит утрированно. Новому фильму не просто веришь, но отдаёшься. Иствуд тут настоящий, сегодняшний и живой. Он не играет в ветерана корейской кампании (ведь во время неё он учил солдат плавать) или в великого режиссёра (я имею в виду фильм «Белый охотник, чёрное сердце» 1990-го, прототипом героя которого был Джон Хьюстон). Эрл, осмысляя собственные ошибки, вторит каждому встречному: «Береги семейный очаг», — тихим голосом, растерявшим уверенность и патетичность. Прошлый фильм, «Поезд на Париж», режиссёр снял в новом и непривычном жанре докудрамы. Это мы поняли в самом конце, когда пространство разрезала настоящая хроника. В куда более традиционном «Наркокурьере» элемент документации считывается с первых минут, неважно, осознанно то или бессознательно. Конечно, плакатами этого фильма сейчас завешено пол-Парижа. Но факт остаётся фактом: на Иствуда уже лет десять смотрят снисходительно любые кинематографические лагеря. Сам постановщик в это же время жалуется прессе на свои старые романы и браки, маскируя вычурными выражениями вполне себе экзистенциальную грусть. К концу жизни Иствуд, кажется, нашёл себе идеальное альтер эго. По гамбургскому счёту, его герой — мало кому нужный старик, брошенный делом жизни и переоценивающий свое прошлое. Завсегда правый и в то же время — сомневающийся в собственной правоте. Он танцует танго, пьёт крепкое и, как любой человек, пьянеет, а в двух сценах составляет компанию паре шлюх. Это обёртка, красивый фон. Эрл разведён, а дети его игнорируют — и это всё, что его беспокоит.
В «Гран Торино» образ протагониста был соткан исключительно из кинематографического прошлого Иствуда-актёра: ковбой, герой-любовник, ветеран войны, предельно старомодный и принципиальный. То был, как говаривал режиссёр, его последний актёрский выход. За «Наркокурьером» таких высказываний, к счастью, не следует, но могли бы — тут сам бог велел. Америка та же самая, несовершенная и родная. Но герой, если вдуматься, уже не романтический.
