Состоялась премьера «Истории одного назначения» — нового фильма Авдотьи Смирновой, снятого на основе реального случая, произошедшего с молодым Львом Толстым. Писатель выступал в защиту военного писаря, отвесившего пощёчину ротному командиру и приговорённому из-за проступка к смертной казни. Для нынешней России это невероятно актуальный фильм, который почти наверняка не останется без призов «Кинотавра». Специально для Кино ТВ о ленте рассказывает Ольга Касьянова.
Поручик Гриша Колокольцев — классический инфантил образца второй половины XIX века. Богатый знатный бездельник на ножах с папой-генералом (заряженный дуэт Смирновых отца и сына), поит слона шампанским, дерзит по любому поводу, хочет изменить мир и близко к сердцу принимает модные идеи ещё молодого, но уже экстравагантного писателя Толстого. В Грише всего намешано и бурлит, но любые мотивации блекнут перед жаждой доказать отцу свою состоятельность — он отправляется в полк под Тулой, пытается наводить там порядки, выяснять отношения с начальством и вскоре куксится как школьник: «Ничего у меня не получается». Затем водевиль начинает медленно превращаться в трагедию: в роте доведенный до аффекта тщедушный писарь Шабунин бьёт по лицу офицера, обвинившего его воровстве, в результате чего ему грозит смертная казнь по военно-полевому суду. Колокольцев, недолго думая, призывает на помощь графа Толстого, тот соглашается выступить адвокатом. Инцидент раскрывает всё: от повсеместной чиновной трусости на всех уровнях вертикали власти до обычных потаённых детских комплексов юноши, который играл в либерала. Местами диалоги и реплики поразительно напоминают актуальные «фейсбучные срачи»: «Мне вас не надо», «Мы оба его загубили», «Хотите тётушку — будет вам тётушка!» и т.д.
Основано на реальных событиях, заботливо собрано главным современным толстоведом Басинским, который отговаривал Авдотью Смирнову переходить от её лиричных комедий к столь мрачному материалу — и хорошо, что не отговорил. Даже из небольшого эпизода, по касательной задевшего жизнь самого масштабного русского мыслителя, может получиться многослойное высказывание про Россию, испокон веку и до сегодняшнего дня. Книги Павла Басинского нашпигованы такими фильмами под завязку, можно сделать целую франшизу с Евгением Харитоновым, который добился и портретного, и психофизического сходства.
Это, конечно, больше литература, чем кино. Не потому, что работа с визуальной частью слаба или халатна, а потому, что Толстой поглощает всё, такое уж он явление, и с этим лучше сразу смириться.
Кино как обрамление истории сделано добротно и жанрово, в духе американских социальных драм семидесятых. К тому же historical piece — с юбками, с речью того времени, с любопытной, непривычной физиогномикой, расшаркиванием по паркету и разговорами про долг и честь. Тем не менее, это, может быть, самый своевременный фильм на нынешнем «Кинотавре». Режиссёр не прячется за XIX век, а просто пользуется тем, что время у нас не идёт линейно, и, говоря о писаре Шабунине, мы говорим о современной проблеме. Манифестарно показана национальная привычка превращать мирное время в войну, а на вопросы «почему так?» дан ответ «потому что здесь».
И как бы пыльно это ни звучало, но нам сейчас не лишним будет сам Толстой, его гуманизм вопреки общему порядку и личные противоречия. А главное — его способ рассказывания, который Смирнова, человек подкованный, перенимает у своего героя. В «Истории одного назначения» историй несколько, и все второстепенные и третьестепенные персонажи видят сюжет со своей точки зрения, из своего мира и своей правды — таков самый главный толстовский механизм письма. От девки Дашуньки, которую писарь зовёт сбежать в мир молочных рек, где нет попов, потому что все люди — ангелы, до Татьяны Андреевны, сбегающей из яснополянского бедлама, куда её засосало вслед за сестрой, от поляка, ротного начальника, который держится за закон, потому что без этой опоры в русской жизни давно сошел бы с ума, до прапорщика, ставшего отрицательным персонажем «Севастопольских рассказов», но каким-то чудом за годы пьянства не растерявшего совести, — всё это та самая сумма векторов разных судеб, влияющих друг на друга, про которую мы писали в школьных сочинениях о «Войне и мире». Смирнова показывает их сжато и ненавязчиво, диалоги, которые она написала в соавторстве с Анной Пармас, призваны в первую очередь развлекать, уже во вторую — задуматься. Но задуматься крепко. Старомодные конфликты, исторические декорации, даже лица позапрошлого века (кастинг — одна из самых сильных сторон фильма), все они к какому-то моменту пропадают, остаётся только дискуссия, которую мы и так ведём каждый день. О гражданском поведении, о муках совести, о разобщённости, о непоследовательности. Толстовская полифония, умение представить конкретного оппонента и его правду нам пригодятся, хотя бы чтобы немного меньше кричали друг на друга в тредах социальных сетей. Другое дело, что фильм показывает, как сложно научиться этому слуху в сторону другого — не только типичному Колокольцеву, но и самому Толстому.
Смирнова в данной дискуссии говорит именно примиряющее, хотя и глубоко пессимистичное слово: у каждого своя правда и своя беда, и вместе всё превращается в русский фатум. Даже Колокольцева, переживающего за короткий кинематографический отрезок не взросление даже, а настоящее перерождение из «прогрессивного» в своего отца-реакционера, Авдотья Андреевна сумела понять и пожалеть (хотя зритель этого делать не обязан).
Представляя свой фильм, режиссёр озвучила по сути единственный несократившийся икс в истории о писаре Шабунине и в истории наших ежедневных разнонаправленных споров. Это призыв к милосердию, которое выше закона. Во время постиронии и постправды говорить такое нелегко. Но необходимо.
