В сегодняшнем дневнике Фиалка с Потсдамер-плац смотрит сандэнсовский хит «Никогда, редко, иногда, всегда», «Женщину, которая ушла» режиссёра Хон Сан Су и ходит по светским вечеринкам Берлина.
Иллюстрации: Катя Гендикова
День шестой — женский. На Берлинале, как и в бане, дам пускают вместе с не достигшими полового созревания детьми (из довольно безумной, но небезнадёжной итальянской картины «Плохие сказки»). Конкурс стартовал с Хон Сан Су, разразившегося шедевром, но сначала про потенциального победителя смотра — сандэнсовский хит «Никогда, редко, иногда, всегда» Элизы Хиттман. Автор с лихвой оправдывает свою говорящую фамилию: каждый выстрел этой спекулятивной драмы о тяготах девического бытия и прелестях сестринства — прямо в цель, ровно в затылок патриархата. Ужас как надоело мусолить это ни в чём не повинное слово, но, блин, чем дальше по программе, тем тяжелее улики, свидетельствующие против сбиров пошатнувшегося мужского господства.
Провинциальный городишко где-то в Пенсильвании. Семнадцатилетняя Осень (да-да, вы не ослышались) участвует в самодеятельности, работает кассиршей в супермаркете, презирает родителей и ещё беременна. Наверняка от какого-нибудь прыщавого безмозглого ублюдка, вроде тех, что дразнят ее в баре, совершая характерные поступательные движения языком защеку. Ну понятно, все плохо, посоветоваться не с кем, кругом враги — либо оголтелые баптисты, убеждающие непременно родить, поскольку аборт есть убийство, либо максимально отчужденное семейство, либо мужчины. Много мужчин, все токсичные, чуть что — давай поглаживать член демонстративно, оскорблять взглядами, касаниями и репликами. Короче, на войне как на войне. Боевые действия продолжатся и в Нью-Йорке, куда Осень поедет в компании кузины избавляться от нежеланного плода. Злые улицы Готэма, как и заведено, населены сплошь не знающими слова «нет» самцами. Так один из них, попутчик по автобусу, оплатит обратную дорогу, вечер в боулинге и караоке-сессию, за французский поцелуй — кульминационная сцена фильма — страдающая в его объятьях кузина, которую параллельно держит за руку главная героиня. Рукопожатия — вообще ключевая метафора картины (ещё, кстати, имеется чемодан — его девушки тащат 107 минут, ни разу не открыв; вот она женская доля во всей трагичности смирения с отрицанием). Ибо так победим, и не будет нужды плакать в приёмной у штатного психолога гинекологической клиники, выбирая из четырёх вариантов ответа единственно правильный. Никогда вас не должны принуждать к сексу вообще, незащищённому в частности, а также разным эротическим практикам, идущим поперёк личных границ и вкусов. Увы, это случается редко, иногда, всегда. Про то и фильм, что многие коллеги взахлёб поспешили совершенно напрасно сравнить с нетленкой Кристиана Мунджиу.
Иными методами действует старый наш приятель Хон. Его «Женщина, которая убежала» ещё только собирается покинуть мужа, покамест обходя подруг по списку, чтобы, так сказать, выяснить плюсы, минусы, подводные камни гипотетического одиночества. По традиции в кадре болтают, пьют, едят яблоки, избегают говорить о том, что волнует в первую очередь. Недосказанность Хона — вечный девиз. В ином наезде обманчиво наивной камеры на ленивую кошку или глупую ворону больше красноречивой экзистенциальной тоски, чем в обмене сокровенными мыслями. Мужчины здесь тоже заглядывают в кадр, но лишь для того, чтобы расписаться в собственной никчёмности. Кому они нужны, если есть белое вино, сигареты, послеполуденные ретро-сеансы поэтичного ч/б, пальто от Undercover и горы в дымке за окном. Настоящий феминизм — он не в борьбе, не в окопе и не на трибуне, а в неучастии. Недаром излюбленная локация его тихих картин — задворки мегаполиса, тупики, переулки, огороды, которыми герои бегут от жизни, не удостаивая её вызовы своим вниманием. Из любых отношений (с глупым партнером или слепым фатумом) можно выйти насквозь, кто-то назовёт это дезертирством, а Хон покоем и волей.
Помянутые в первом абзаце «Плохие сказки» в принципе о том же — от насилия, случившегося или только разлитого в воздухе, стоит бежать, а не давать бой, врастая в землю тут. В этом размахнувшемся на рубль, но не оправдавшем претензии больше чем на копейку фильме даже ночевал Ханеке и всякие разные независимые американцы — зрителя старательно пугают местечковым аграрным дурдомом на глазах деградирующей Италии, «Запретные игры» встречаются с «Белой лентой» — но в целом всё очень вторично и невнятно.
Иллюстрации: Катя Гендикова
Из светских развлечений Берлин порадовал накануне вечеринкой в честь дня рождения Теодора Курентзиса. Маэстро отмечал свой праздник в якобы андеграундном баре Bravo. Под неклассические ритмы гости, в основном богемные девушки, не на шутку боготворящие главного дирижёра современности, кружились в ритуальном танце. Со стороны это выглядело, да и являлось, мистическо-оргиастическим кастингом на первую партию в хоре или оркестре. За неимением подобных амбиций ваша покорная слуга ретировалась. Музыка с Теодором меня не связала, завтра посмотрим что стало с «Дау».
