В нашей постоянной рубрике Алексей Васильев продолжает рассказывать об интересных книгах, по которым можно снять интересное кино. Сегодня — волшебный сборник рассказов нобелевского лауреата Кадзуо Исигуро.
В одном из первых выпусков этой рубрики полтора года назад мы уже обращались к этому автору — японцу, живущему в Британии и работающему на английском языке. Речь шла тогда о романе в жанре фэнтези «Погребённый великан (2015). И вот буквально на днях в сети появились сообщения, что над экранизацией книги работает Гильермо дель Торо. Не такой судьбы я желал этому произведению, принёсшему своему автору Нобелевскую премию и звание сэра. Но «Великан», видят Бог и архив этого сайта, и не был моим первым выбором в отношении Исигуро.
Эта рубрика родилась из материала, опубликованного на интернет-странице КИНОТВ в феврале 2019 года, «10 книг, которые не экранизировали, а стоило бы». И в этот топ-10 я тогда включил исигуровские «Ноктюрны». Ведь что так красноречиво утратили нынешние кинозалы по сравнению с огромными кинотеатрами моего детства, 1980-х годов? Гулкий, дружный смех, повязывающий сотни, тысячу зрителей узами новой дружбы. Рецепт комедии, объединяющей хохотом самых разных людей, разных мировоззрений, темпераментов. Исигуро написал именно такую комедию. Не книжку, где юмор рождается из авторской иронии, насмешливого комментария. Нет, описанные им нелепые ситуации, вздорные выходки, проделки взрослых состоятельных людей, которые помимо своей воли вдруг оказываются выставленными на всеобщее обозрение, описаны им так, что встают перед глазами. Они просятся именно на экран, чтобы их разыграли актёры перед камерой. К тому же Исигуро удалось добиться той идеальной пропорции комедии ситуаций, комедии характеров и эксцентрической комедии, которая была найдена в конце 1930-х годов в дуэтных лентах Кэтрин Хепберн и Кэри Гранта («Воспитание крошки», «Филадельфийская история») и стала примером для подражания и руководством к действию для тех немногих режиссёров, кто в послевоенные годы достигал подобного совершенства в этом жанре, — Питера Богдановича («В чём дело, док?», «Безумные подмостки»), Колина Хиггинса («Грязная игра», «С 9 до 5»), Клода Зиди («Не упускай из виду», «Чудовище»), Эльдара Рязанова («Ирония судьбы», «Служебный роман»).
Но сложность с «Ноктюрнами» в том, что это не роман, а, как сказано в подзаголовке, «пять историй о музыке и сумерках». Правда, их самая яркая героиня и источник самой весёлой неразберихи, 50-летняя уроженка Миннесоты, в 19 лет приехавшая в Калифорнию, устроившаяся в придорожную забегаловку подавальщицей, выскочившая оттуда замуж за певца-любимца Лас-Вегаса и затем сменившая первого мужа на эстрадного идола мирового масштаба Линди Гарднер, является героиней и первой, и четвёртой, самой потешной из историй. Но объединены они именно что только музыкальной одержимостью протагонистов да некой сюрреалистической логикой «внутреннего сюжета», переживания состояний. Сами же истории даже по настроению разные. Потребовалось бы 5 режиссёров и с полтора десятка актёров. У итальянцев в 1960-х с сочинением подобного проекта проблем бы не возникло: тогда в большом ходу были киноальманахи, где в качестве постановщиков новелл собирались все тогдашние великие и такие разные, Феллини, Де Сика, Висконти, Пазолини, как бы высказывались на заданную тему в короткометражках, которые потом объединяли в большой фильм — «Боккаччо 70», например. Но я не Карло Понти, мне нужны какие-то рамки…
И вот такую рамку, и весьма жёсткую, предоставили «Оскары», которые на носу. 5 режиссёров-номинантов, 20 актёров — то, что надо. И проект собрался сам собой. Нужно просто распределить их по пяти 20-30-минутным фильмам в рамках альманаха. Чем я и займусь. И буду краток — те, кто книгу читал, оценят, верно ли я распределил роли. Всем же прочим совет: хотите поржать — читайте «Ноктюрны».
История первая: «Звезда эстрады»
Здесь мы впервые знакомимся с Линди Гарднер. Впрочем, за наш столик в венецианском кафе под тентом она присядет лишь на пару минут: чтобы осыпать «лапочками» и «дорогушами», проявить симпатию и заинтересованность, а по факту — опустить по самые помидоры и отчалить со словами: «Смерть как хочется заглянуть в магазин “Прада”». Конечно же, это — Кейт Бланшетт, пожалуй, ей даже придётся во многом повторить свою незабываемую Жасмин из фильма Вуди Аллена, принёсшую ей «Оскар» 9 лет назад.
А расскажут историю её жизни те, кто за столиком, — её муж Тони и Янек, гитарист из местного ансамбля, присоседившийся к идолу 1960-х, потому что в детстве в социалистической Польше только и слышал голос Тони: пластинки Гарднера крутила его мать всякий раз, когда очередной её роман шёл прахом. Песни Тони учили Янека урокам любви, и теперь он недоумевает, почему их исполнитель не может последовать словам собственных песен и добровольно теряет любовь всей своей жизни. Потом они немного подопьют и ночью приплывут на гондоле под балкон Линди, Янек будет аккомпанировать на гитаре, а Тони — петь: «И, как у всех лучших американских певцов, в голосе его чувствовалась усталость — даже некоторая неуверенность, словно это пел человек, которому непривычно таким вот способом раскрывать своё сердце».
Тони — Джадд Хирш, который даже типажно задаст ироническую дистанцию к образу кумира Америки 60-х, Янек — Пол Мескал с его славянской внешностью. Режиссёр — Рубен Эстлунд.
История вторая: «И в бурю, и в ясные дни»
Жили-были в университетском кампусе на юге Англии два друга и красотка-подруга по имени Эмили. И один друг, Чарли, с Эмили спал, а другой, Рэй, слушал с ней днями напролёт пластинки и спорил, чья версия Come Rain or Come Shine лучше — Сары Воэн или Джули Лондон. И то, что все вокруг, по моде конца 1960-х, носили хипповские размахайки и слушали прогрессивный рок, этих двоих, влюблённых в Чета Бейкера, ничуть не волновало.
Наши дни. Героям по 47. Чарли, удачливый бизнесмен, и Эмили живут вместе в Лондоне, а одинокий Рэй преподаёт английский в Испании. Друзья приглашают его погостить, но Чарли тут же улетает в командировку во Франкфурт и начинает оттуда изводить Рэя параноидальными звонками: ему начало казаться, что Эмили может начать задумываться о других мужчинах, и он позвал Рэя, чтобы на контрасте с ним, одиночкой-неудачником, Эмили заново оценила мужскую привлекательность Чарли. Покуда они болтают, Рэй листает дневник Эмили, где она называет его «Кислым фруктом»», от досады мнёт страницу и жалуется на это Чарли. Тот предлагает свалить смятую страницу на соседского пса, но для этого надо создать в квартире запах псины, и Чарли подробно инструктирует Рэя, как и из чего сварить нужный для этого бульон, пока Чарли на четвереньках ползает по квартире, пытаясь навести беспорядок «с точки зрения» собаки, за чем его застаёт Эмили, кстати, изрядно внешне сдавшая и даже опустившаяся за прошедшие годы.
Эмили — Андреа Райзборо, умеющая именно показать страшилище, а не быть им, Чарли — суетливый Колин Фаррелл, Рэй — тюфяк Брендан Фрейзер. Режиссёры — Дэниел Кван и Дэниел Шайнерт, ибо тут нужен особый комедийный темп, а они набивали руку на сериале «Аквафина: Нора из Куинса».
История третья: «Молверн-Хиллз»
Третья история, очень короткая, призвана дать передышку от смеха между хлопотливым фарсом второго акта и роскошным комедийным угощением акта четвёртого. Молодой автор и исполнитель песен (как рассказчик, он не называет своего имени, окрестим его Герой № 3), замучившись искать ангажемент в Лондоне, едет передохнуть к старшей сестре Мэгги, которая держит кафе на холме, но за стол и кров должен помогать с клиентами. Среди них оказывается весьма немолодая пара из Швейцарии — восторженный Тило с причёской как у солистов ABBA и вздорная Соня: «Женщина кипела не от той ярости, которая мигом вскипает, а потом остывает. Нет же, эта женщина находилась на точке кипения уже давно. Её гнев был того сорта, что напоминает зубную боль: свербит и свербит, крайности не достигает, и выхода ей не видно». Перелом в конфронтации нетерпеливой Сони и «нерасторопливого официанта» наступит, когда швейцарцы услышат во время прогулки, как Герой № 3 на лавке под луной играет и поёт божественную песню собственного сочинения.
Герой № 3 — Остин Батлер с его музыкальным опытом в роли Элвиса, затюканная Мэгги — Керри Кондон, Тило — Билл Найи, причём желательно в том самом визаже и накале, в каком он в «Реальной любви», кипящая злобой Соня — Джейми Ли Кёртис. Режиссёр — Мартин МакДона.
История четвёртая: «Ноктюрн»
И снова с нами Линди Гарднер — Кейт Бланшетт, на этот раз с физиономией, забинтованной, как у мумии. Пьяные старческие серенады мужа из первой новеллы только утвердили Линди в её желании развестись, а где новая жизнь, там и новое лицо, и вот она дожидается минуты своего очередного — четвёртого уже — перерождения в элитной клинике пластической хирургии. В соседней палате — 39-летний саксофонист-неудачник по имени Стив. Сюда его уложил его менеджер-хапуга Брэдли Стивенсон, полагающий, что Стива отделяет от успеха только его скучная внешность, «уродлив, но не в ту сторону, не гламурно плохой парень». Жена Стива, Хелен, разделяет точку зрения менеджера. И вот Стив оказывается во власти изрядно заскучавшей Линди, которой охота попроказничать, — и становится при ней чем-то вроде Малыша при Карлсоне. Оставлю радость открытия того нагромождения гэгов, что представляет собой эта новелла, тем, кто книгу не читал, замечу лишь, что унитаз, застрявший на ноге Пьера Ришара посреди солидного банка, рядом с ними покажется почти не стоящим внимания.
Стив — Брайан Тайри Генри, хотя в книге Стив — белый, но так нам придётся оставить за бортом добрую треть номинантов, а Генри как раз в меру потешный, чтобы стать достойным участником этого балагана. Брэдли Стивенсон — Брендан Глисон, Хелен — Ана де Армас. Режиссёр… Тут нужно запустить зрителю в лицо тортом старого жирного безудержного Голливуда, и глупо не воспользоваться такой возможностью, когда в нашем распоряжении есть создатель «Индианы Джонса и Храма судьбы» — мистер Стивен Спилберг!
История пятая: «Виолончелисты»
В заключительной части Исигуро возвращает нас в Италию. История увидена глазами уличных музыкантов из квартета, исполняющего на туристической пьяцце всякую приличествующую месту байду вроде темы Нино Роты из фильма «Крёстный отец». Они выступают в роли древнегреческого хора, на все лады комментирующего психологический казус, интеллектуальный орешек, на поверку оказывающийся, вообще-то, вполне распространённой историей.
Однажды на пьяцце появился Тибор, бедный венгерский студент с виолончелью, рыжеватыми волосами и немодными очками в огромной оправе, делавшими его похожими на панду. Тибора взяла в оборот представившаяся докой по части виолончели американка Элоиза Маккормак, симпатичная, старше его на 15 лет, с добрым и при этом одновременно странным образом выдававшим раздражение лицом. Элоиза пригласила его к себе в номер оттачивать мастерство, давала указания, как правильно играть Рахманинова, «закрыв глаза, долго и строго критиковала исполнение», но сама к инструменту не прикасалась. Позже она призналась, что брала уроки девочкой, но считала, что учителя своими гаммами отбирают у неё душу музыки, и забросила инструмент. Но к моменту этого признания для Тибора она стала почти что гуру. Художник, который полагает, что сила творчества не в практике, а в порывах души, обречён, справедливо считает Исигуро. Вот и Тибор вернётся 7 лет спустя на пьяццу узнаваемым внешне, но: «Он прибавил в весе и накопил жирок вокруг шеи. Когда он подзывал пальцем официанта, я разглядел в его жесте нетерпение и бесцеремонность, свойственные человеку, некоторым образом ожесточившемуся».
Тибор — Барри Кеоган, Элоиза Маккормак — Мишель Уильямс. В книге музыканты из квартета — сплошь мужчины и итальянцы. Но у нас есть четыре азиатских актёра, и, учитывая новые реалии — книга всё же была издана тому назад 14 лет, за которые Европа менялась так необратимо, — будет элегантно превратить квартет в азиатский, так что греческим хором станут Мишель Йео, Стефани Сюй, Хонг Чау и Ке Хюи Куан, а великолепная в своём напоре Анджела Бассет — женской версией мистера Кауфмана из Амстердама, чьи связи в гостиничном бизнесе обещали Тибору ангажементы и возможность практиковаться за деньги. Режиссёр — Тодд Филд с его опытом фильма об оркестре, каковой представляет из себя его номинированная нынче на «Оскар» «Тар».
Полагаю, будь такой киноальманах создан и показан в канун вручения премии, он бы придал событию блеска и сенсационности, достаточных, чтобы подобная практика вошла в оскаровскую традицию.
