На 47-м ММКФ показали фильм «Марко» (оригинальное название — Marco, the Invented Truth) испанских режиссёров Хона Гараньо и Айтора Эррехи. Картина была отобрана во внеконкурсную программу «Фестивальный коктейль». О напряжённой драме, основанной на реальных событиях, рассказывает студент «Школы критики» Никита Свищев.
Май 2005 года. В австрийском Маутхаузене завершается подготовка к мероприятиям в честь важнейшего события — 60-летней годовщины освобождения одноимённого концлагеря. Среди организаторов — Испанская федерация политических депортированных, для которой память о трагедии несёт исключительную актуальность: порядка семи тысяч узников из Испании не только подверглись террору, но и впоследствии, гонимые режимом Франко, не смогли вернуться на родину. Только-только с места сдвинулся процесс реабилитации — во многом благодаря деятельности президента организации Энрика Марко (Эдуард Фернандес), ревностного борца за права жертв, который сам прошёл через ужасы фабрики смерти и поведал о них всему миру. Правда, есть одна загвоздка: ни в каких концлагерях Марко никогда не был, а вся его история — хорошо продуманный вымысел.
Режиссёры Гараньо и Эррехи сразу посвящают зрителей в тайну лжеца — знакомство с героем происходит в момент, когда многолетнее мошенничество постепенно становится секретом Полишинеля. В фокусе — деконструкция восприятия Марко собственной лжи. Энрик проходит разные стадии принятия неизбежного: сперва он отрицает факт разрушения своей легенды, затем злится, вступает в торг с обвинителями, чтобы сохранить остатки разрушенного статуса. Примечательно и то, как обманщик с двадцатилетним стажем, зачаровывающий своими речами всех вокруг, от депутатов конгресса до аппарата премьер-министра, удивительно быстро запутался в нагромождении лжи: начал путаться в собственных показаниях и вертеться, словно уж на сковородке. Ощущение безнаказанности мешает Марко в нужный момент остановиться.
В работе с подобным материалом довольно сложно не пуститься в назидательность и оценочность, однако создатели умудряются сохранить определённый нейтралитет. Никто не выносит Энрику Марко оправдательный приговор, но и стремление разоблачить — лишь одна из возможных реакций. В противовес мощнейшей по накалу бессловесной битве взглядов между Марко и его коллегой, реально пережившим Холокост, найдётся тот, кто задумается: а стоит ли спускать всех собак на человека, столь много сделавшего для распространения информации о мировой и национальной трагедии? С другой стороны, мистификация Энрика справедливо вызывает сомнения в своих мотивах — и наносит тяжёлый удар по репутации всей правозащитной организации.
«Марко» — фильм не только о цене лжи во благо, но и о непреодолимой жажде внимания. Энрик готов бороться за любую возможность публично выступить, рассказать свои душещипательные истории. До превращения в узника концлагеря он был ярым борцом против режима Франко, прошедшим через аресты и пытки, а после старался как можно дольше подпитывать свою угасающую славу испанского Мюнхгаузена. Нет ничего хуже для старика, чем делиться с кем-либо эфирным временем: коллеги по ассоциации плохо и нудно говорят, даже несмотря на то, что их опыт реален, а исследователи биографии самого Марко — подлецы, решившие нажиться на его популярности.
На эту тему в картине появляется небольшой метакомментарий. Выходившие о своей персоне книги и фильмы Энрик считал лживыми и созданными исключительно в корыстных целях. Сам он жаловался на то, что никто не удосужился поведать его честную историю. В какой-то мере, можно сказать, к этому пытаются прийти Гараньо и Эррехи — к истории, рассказывающей больше о человеке, чем о его поступке. Не для того, чтобы осудить или оправдать, даже не для того, чтобы простить, — реальный прототип героя до конца своих дней так и не раскаялся в содеянном. Скорее для того, чтобы попробовать понять.
