Студентка ВГИКа, финка с русскими корнями Анна Бергер представила свой второй фильм «Где мой дом» в конкурсной программе документального кино 46-го ММКФ. В картине она проследила непростую историю перемещений в жизни своего бойфренда, гвинейского паренька Амаду, из Москвы до Ганновера. Фильм получился о «текучей современности», об её основных болевых точках, и как иллюстрация к известной пословице «Там хорошо, где нас нет». Об этом — в обзоре Юлии Савиковской, студентки мастерской Сусанны Альпериной для «Школы критики».
Социолог Зигмунт Бауман ещё в 2000 году обозначил номадическое, или кочевническое, состояние нашего мира как «текучую современность», в которой не может быть места ничему постоянному, включая наше место жительства. Режиссёр фильма Анна Бергер понимает это, как никто, — в её жизни смешались две культуры и две страны, и второй её фильм стал совместным производством Финляндии и России.
Главный герой истории, которую Бергер сняла на ручную камеру, лишь иногда привлекая дополнительного финского оператора, занимается поисками постоянного пристанища и в какой-то момент в картине даже проговаривает на камеру фразу «Где мой дом?» на шести языках.
В течение первых минут фильма Амаду ищет жильё в Москве, так как иностранцам его не сдают. Позже нелегально пересекает белорусско-польскую границу, потом живёт в общежитии для подавших на рассмотрение их статуса мигрантов. Он слоняется по Ганноверу, пьёт пиво, провожает летние закаты, периодически вступает в стычки с полицией и не оплачивает свои счета и штрафы. Можно предположить, что и в Германии он в итоге не найдёт себе места. В каждой из локаций Амаду быстро находит соотечественников, говорящих на языке фула. В целом история молодого мигранта из Гвинеи — лишь одна из многих ей подобных, и фильм Анны Бергер грешит штампами о не находящем себе места в западной цивилизации человеке из третьего мира. Но есть здесь и то, что делает картину запоминающейся.
Бергер снимает не просто историю мигранта Амаду. Главный герой — ещё и её молодой человек, и его судьба становится также историей их отношений. Они не самые простые: здесь и встречи в разных странах, и обмены Zoom-звонками, и проводы у метро «Беляево», и встреча в Германии, куда Анна спокойно прилетает как финская гражданка. Создаётся важная для сюжета параллель: пока снимается фильм о невероятных сложностях перемещения через европейские границы одного человека, другой свободно движется в любую из нужных точек. Для того чтобы оказаться в Германии, Амаду нелегально шёл по польско-белорусским лесам (этот момент подаётся только в пересказе, и им очень заинтересовались зрители). Анна же прилетела туда, купив билет на самолёт и не нуждаясь в визе. То есть — в прямом и переносном смысле как белый человек.
Переплетая свою жизнь с историей мигранта, Бергер перестаёт быть объективным оператором и режиссёром, наблюдающим за Амаду, и лента получает очень личный крен, порой перерастающий в болезненность. Будут ли эти ребята вместе, что случится с Амаду, да и вообще любит ли он Анну, льнущую к нему, или откровенно использует её для получения ВНЖ в Финляндии? Зрителю это интересно, он ищет ответы на эти вопросы. Попытка Анны быть ближе к Амаду через съёмки этого фильма (один раз он даже огрызается на неё: «Ну хватит уже меня снимать!») и желание запечатлеть моменты жизни близкого человека, а может, и тоже использовать его — для съёмок, чувствуются здесь не меньше, чем уязвимость и одиночество молодого африканца.
Анна и Амаду на двоих знают бесчисленное количество языков и, в принципе, вместе они — сила. Но почему-то она не срабатывает, не изменяет мир, не преодолевает препятствия.
Режиссёр чуть-чуть переоценивает наше терпение, включая в монтаж бесконечные разговоры пары по Zoom, а также некоторые выпадающие из сюжета сцены. Например, кадры демонстраций экоактивистов и беседу с антипрививочником в Германии. В желании занять место в своём фильме Анна сознательно часто направляет камеру на саму себя (позже она рассказала, что снимала эти сцены на штатив). Мы видим её танцы, её общение с Амаду, её разговоры с его друзьями на хорошем французском. При этом видно, что у этой девушки гораздо больше психологических травм и проблем, чем у пробивного, несмотря на надетую маску униженного мигранта, Амаду.
В итоге для внимательного зрителя фильм о сложной судьбе африканца в современной Европе становится рассказом о сознательном разыгрывании роли для достижения конкретных целей. Они в том, чтобы быть с Амаду, — для Анны, прочно закрепиться в Европе, — для Амаду. Хотелось бы, чтобы лента вывела Амаду и его друзей на новый виток искренности в рассказах о детстве и юности в Гвинее, но этого не происходит. Также из картины непонятно, то ли Амаду сам создал себе проблемы в общежитии для беженцев, то ли они возникают для каждого приехавшего сюда.
Кажется неестественным, слишком литературным закадровое чтение Бергер отрывков из «Баллады о прокуренном вагоне» Александра Кочеткова — и текст стихотворения не особо встраивается в то, что мы видим на экране. Однако при всех огрехах фильм подкупает свежестью документального взгляда и желанием рассказать целых две истории в одной. После показа к Бергер подходили люди и спрашивали о судьбе Амаду и их отношениях после съёмок фильма, переживая за детали нелегального перехода границы, — кажется, эта история не оставила их равнодушными, а для документального фильма это главное.
