До нашего зрителя наконец-то добрался сериал «Великая» с Эль Фаннинг и Николасом Холтом в главных ролях. Абсурдистская, как казалось, история с реальными персонажами о том, как императрица Екатерина решила восстать против откровенно глупой тирании супруга Петра III. Зритель ожидал дерзкой и задорной смеси «Фаворитки» (даром что ли сценарий сериала писал Тони МакНамара, который работал и над картиной Йоргоса Лантимоса тоже) и «Марии-Антуаннеты» Софии Копполы. Антон Фомочкин рассказывает, почему этим ожиданиям не суждено сбыться, как и мечтам героини Фаннинг о счастливой семейной жизни в дикой России.
В пасмурную Россию направляется юная девушка (Эль Фаннинг), оставляя позади себя европейскую родину, просвещение и порядок. Людская молва о бедности родителей также в прошлом. Впереди встреча с женихом, царём Петром (Николас Холт), человеком, как кажется, возвышенным и утончённым. Восторги от одной мысли о титуле императрицы и размышления о том, как поскорее завести себе медведя в качестве домашнего питомца, занимают всю дорогу. Ритуальное лобызание прибрежной гальки по прибытии должно стать началом долгой и счастливой семейной жизни на новой земле. При первой встрече Пётр спесиво осматривает невесту и шутит, что на портрете она была повыше и неплохо было бы поменять её на кого-нибудь получше. Брачная ночь длится от силы минуту, и трепетных стихов после этого никто не шепчет. Через пару дней супружеское ложе уже попеременно занимают фаворитки. Природного оптимизма девушки, наречённой в православии Екатериной, не разделяют и на постоялом дворе, состоящем из эксцентриков и извращенцев. Придворные дамы не умеют читать и предпочитают обсуждать сплетни, а не новый труд Руссо. Супруг неподалёку держит мумию матери, гоняет генералов по дворцу и казнит людей по поводу и без. Новая императрица проникается сочувствием к угнетённым и раздражением — к несправедливой дикости. Сначала она намеревается сбежать, но после, начиная понимать особенности менталитета, решает устроить дворцовый переворот.
Образом-наваждением, который преследует Екатерину, оказывается приснившийся ей перед отправлением в Россию медведь. Единственный на весь сериал символ, пусть и очевидный, дикой, необузданной страны, которую европейское сознание решается укротить. На деле культурный код — видоизменённый сон Татьяны из «Евгения Онегина». Первого мишку, подаренного на свадьбу, Пётр застрелит, и это знаменует окончательный крах чувственных надежд юной императрицы. Второго, подготовленного в качестве извинения, она станет выгуливать в лесу. В кошмарах же бурая громадина упадёт на неё прямиком с небес, выражая страх перед неподъёмным титулом. Австралийский драматург Тони МакНамара идёт по верхам, для него монарший дворец, что в «Фаворитке», что «Великой», — просторная площадка, вольер, в котором можно понаблюдать за царскими особами и их порочной уязвимостью. Географическая привязка становится не так уж и важна: в любой стране правители-мужчины тщеславны, компенсируют свои детские комплексы властью. МакНамара лишь внешне соответствует сеттингу, который впоследствии будет способен продать сериал. Царская Россия — необузданная, чумазая и полная как мыслителей, так и невеж. В основном это видимое соответствие поддерживается с помощью неймдроппинга литературных и исторических героев: придворный доктор обязательно Чехов, наравне с вполне реальным Орловым присутствуют также персонажи с фамилиями Ростов, Раскольников, Брежнев и Горький. Также мимолетно появляется хор девочек из Чернобыля (как заметят, они светятся). Каждые десять минут на экране пьют водку, после чего кричат «huzzah» (ура).
Неспособность подобрать к сериалу какую-либо аналогию — его значительный недостаток, поскольку выдаёт скорее небрежность и нежелание МакНамары найти для своей версии истории Екатерины единую интонацию. Внешне ближайший для «Великой» референс — «Любовь и смерть». Но то совсем иной аспект комедии. Остроумные текстовые репризы были уморительны за счёт того, что Аллен в предмете своего шаржа прекрасно разбирался и транслировал русскую душу с помощью извечной неврастении его лирического героя. Для МакНамары юмор ограничивается грубостью и физиологическими гэгами, с вырыванием глаз из глазниц, выстрелами в ноги и скабрёзностями, которыми изобилует речь Петра. Комического запала, впрочем, хватает на первые четыре эпизода. Другой аспект — игра на несоответствии, расовое смешение, подчёркивающее условность в работе с фактурой, напоминает скорее метод Армандо Ианнуччи в его интерпретации диккенсовского «Дэвида Копперфильда». Шоураннеру, очевидно, куда важнее донести своё видение картины мира. Монархия уязвлённых эдиповым комплексом мальчишек повсеместна и для совершеннолетних наследников, и для двенадцатилетних (в застенках дворца сидит Иван, следующий после Петра наследник престола). Но всё не ограничивается вопросом гендера, вопреки ожидаемой праведности эмансипированного подтекста, Екатерина, несмотря на потребность научить женщин читать, построив школы, проникается радикальным патриотизмом и слепо верует в своё высшее предназначение во благо империи. МакНамара убеждает в том, что кровопролитие, вне зависимости от благостности намерений, неизбежно. Истово ты говоришь о своём браке с Россией или истерично силишься выйти из тени своего отца.
В одной из сцен фаворит Екатерины убеждает её, что притворство можно воспринимать как собственную победу, поскольку если удаётся солгать убедительно, то дураком оказывается зритель. Но чем притворяется «Великая»? Гиньоль и костюмный абсурдистский фарс соседствуют с драматическими поисками собственной национальной идентичности, патетическими разговорами о государстве и мелодраматической попыткой разыграть конфликт чувств и собственного предназначения. Ревизионизм, который предлагает МакНамара, сдержан. Непримиримых борцов с историческими вольностями только отпугнут такие намеренные допущения, как Пётр I — отец Петра III. Для тех, кто ищет отвязного переосмысления канонов на манер «Марии-Антуанетты» Софии Копполы, на титрах играют Патти Смит и Buzzcocks, но МакНамара словно боится зайти дальше шуток про Чернобыль и устроить во дворце настоящий панк. Безупречна только Эль Фаннинг, для которой «Великая» — очередной шоурил, доказывающий, что ей и русское море по колено.
