Последним игровым фильмом в основном конкурсе Венецианского кинофестиваля стала экранизация романа «В ожидании варваров» нобелевского лауреата из ЮАР Джона Кутзее. Картина поставила убедительную точку в довольно-таки апокалиптической программе.
Кадр из фильма «В ожидании варваров», реж. С. Герра, 2019 г.
Начавшись с обманчиво безобидной «Истины», фестиваль в Венеции целых десять дней мрачным тоном внушал своим гостям, что отказ от поисков правды и сомнение в её необходимости и ценности не могут привести ни к чему, кроме катастрофы. В космической опере «К звёздам» от сына скрывают правду об отце и совершенное оружие в итоге бунтует против тех, кто его разработал. В китайской костюмной драме «Субботний роман» неспособность шпионов раскрыть замысел врага приводит к атаке на Пёрл-Харбор. В «Раскрашенной птице» описываются ужасы Холокоста — но описываются так, что, несмотря на то, что все пытки, казни и изнасилования в кадре изображены документально, зритель чувствует только фальшь. В «Осиной сети» госизмена идёт рука об руку с патриотизмом, а предательство — с героизмом. «Прачечная» Стивена Содерберга в режиме жёсткого отжима выводит на чистую воду офшорный бизнес. В документальном фильме «Мафия уже не та, что раньше» страх современных сицилийцев произнести вслух фразу «Нет мафии!» превращает итальянский остров в один из кусочков огромного пазла. Этот пазл складывается в новую картину мира, где правда всем только мешает.
В этом смысле завершить конкурс фестиваля антиутопией о немыслимой жестокости, родившейся из вынужденного обмана, — шаг логичный. Роман «В ожидании варваров» — ровесник «Рассказа служанки»: оба вышли в 1980 году. Но вместо альтернативной истории он создаёт хоть и узнаваемое, но абстрактное пространство. Есть некая Империя и есть её дальние рубежи — аванпосты посреди пустыни, возведённые на землях других народов, чтобы от них же и защищаться. У Империи европейская геральдика и военная форма и вооружение конца XIX века, а актёры на пресс-конференции на всякий случай разжёвывают, что варвары в этой истории — это мы, западная цивилизация. Но этот мир, придуманный писателем из ЮАР и им же адаптированный для экрана, всё равно кажется инопланетным. Страницы книг в нём листают слева направо, а очки, в которых приезжает в одну из колоний полковник из метрополии (вполне успешно контролирующий свои капитанские ужимки Джонни Депп), напоминают о терригиллиамовском стимпанке. Встречает ревизора магистрат с мягким сердцем (Марк Рэйландс), добродушный поклонник вина и страстный почитатель археологии.
Фильм предпочитает простой, аскетичный, лишённый загадок метафорический ряд. Конфликт полковника и магистрата — это конфликт тех самых чёрных очков, которые носит первый, и детской туфельки, которую нашёл на раскопках второй. Причём полковник не только щеголяет очками, но и объясняет, зачем они в этой истории нужны. «Чтобы глаза не уставали на солнце, было меньше морщин и не терзали мигрени». Мигрени — привилегия магистра, местного совестливого Понтия Пилата. Морщины — плата за знания и скептицизм. Солнечный свет — та самая истина, за которую сражались и которой избегали все фильм этого фестиваля. Ну а археология — самая простая иллюстрация мысли, что до правды надо докапываться. Новых истин нет, поэтому функция современного кино — именно что археологическая: напоминать о том, что давно известно. Это изнуряющий труд, но им надо заниматься, потому что те, кто хочет правду скрыть или исказить, испачкаться не боятся. «Терпение и давление, а потом ещё раз терпение и ещё раз давление», — говорит полковник, когда магистрат спрашивает, как тот собирается вытянуть правду из пленных туземцев.
Так называемые варвары оказались в тюрьме, потому что хотели украсть лекарства. Но после пыток, устроенных полковником, они уже готовы признаться, что их кочевое племя решило пойти войной на огромную империю. Солдаты готовятся к походу. Положение магистрата оказывается под угрозой. Зато во время чумы обостряются чувства — и вот уже герой ощущает необходимость защитить и спасти девушку-туземку, местную Покахонтас. О том, что ни к чему хорошему их история не приведёт, фильм предупреждает с помощью всё тех же бесхитростных аллегорий: сцены, где предатель отказывается от вина, и сцены, где святой омывает блуднице ноги.
Ждать варваров зрителю приходится ровно два часа. Фильм нельзя назвать бессобытийным, но он отчаянно нетороплив: терпение и давление здесь — метод не только антигероя, но и режиссёра. Провести столько времени под белым солнцем пустыни под силу не каждому, поэтому в глаза начинают бросаться изъяны картины. Метафоры прямолинейны, бюджет экспедиции скуден, предметный мир не проработан. А актёры на втором плане сильно проигрывают талантам на первом — живому святому Марку Рэйландсу, не исчерпавшему свой демонизм Джонни Деппу, второй раз за фестиваль сыгравшему беса Роберту Паттинсону (первым был внеконкурсный «Король») и благороднейшей монгольской актрисе Гане Баярсайкан, которая, кстати, работала с Тимуром Бекмамбетовым в «Бен-Гуре». Да и несложный пафос картины был понятен ещё до премьеры. В формулировке нобелевской премии Кутзее есть фраза «за критику искусственной морали западной цивилизации». А колумбийский режиссёр Сиро Герра, чьи «Перелётные птицы» год назад с успехом мигрировали с одного кинофестиваля на другой, не спешит углублять эту позицию.
Но этот нескладный фильм всё равно завораживает — не целью героя, а его жертвой. Магистрат в исполнении Рэйландса проходит здесь через те же испытания, что и совестливый австриец в «Скрытой жизни» Терренса Малика — другом фестивальном фильме этого года. обладающем мягкой, но сокрушительной силой. Герой жертвует всем, чтобы сохранить свою правду. Физические лишения его пугают гораздо меньше, чем потеря рассудка. В отличие от многих мучеников из кино, он боится разочароваться в других больше, чем в себе, хотя обычно такие герои сосредоточены на внутренней работе. Из-за этого «В ожидании варваров» и не выходит из головы — чего не скажешь о большинстве фильмов этого хаотичного фестиваля.
