Новый фильм Альфонсо Куарона («Дитя человеческое», «Гравитация», «Гарри Поттер и узник Азкабана»), показанный на Венецианском кинофестивале, критики провозгласили мгновенной классикой и прочат «Роме» («Рим» в русском прокате) главный приз. Денис Виленкин
не согласен с ними со всеми, и вот почему.
Мексика. 70-е. Большая семья из сплошь красивых людей живёт в светлом доме. Их служанка Клео заводит отношения с экстравагантным кавалером: в свободное время он развлекает её, например, тем, что абсолютно голый, размахивая палкой, демонстрирует мастерство в боевых искусствах. В телевизоре — рестлинг. За окном — забастовки. Внутри самой Клео — грусть, неопределённость, а ещё плод: девушка беременна.
Альфонсо Куарон на съёмках «Ромы»
Неуместная, не местная, брошенная героиня — несомненно, и образ страны, женщина-Мексика, которая работает в стране американизирующихся мексиканцев. Она не знает, к чему ей стремиться, где искать покоя, вся любовь в её жизни — свой нерождённый ребёнок и объятия детей чужих, один из которых как-то произносит во время игры: «Мне нравится быть мёртвой». В этой фразе Клео чувствует покой.
Куарон заливает линейное бытописание мрачным солнцем ацтеков, уводит изображение в монохром и уже чуть ли не на уровне трейлера настаивает на культовом статусе своей картины. Он нагнетает образный ряд: большие руки отца за рулём, отец уходит из дома и наступает в дерьмо, дерьмо, кстати, покажут, и крупным планом, ещё не раз. Он шифрует антиреспубликанское послание, только оперирует не идеей толерантности, а чувством нативной уязвлённости. В небе появляется самолёт — значит, пора через границу, налаживать жизнь.
«Рома», 2018
Беременность не будет лёгкой. Главную героиню поят каким-то шаманским чудодейственным напитком — не миновать беды. Она рассматривает новорождённых в больничных беби-боксах — тут же случается лёгкое землетрясение. Символическое у Куарона кочует из фильма в фильм: рождение ребёнка в «Дитя человеческое» и последующее его омовение, Сандра Буллок, в форме зародыша выплюнутая на пляж космическим коллапсом, тоже проходит омовение водой. «Рома» спекулятивна, зрительский эмоциональный диапазон расшатывается, прислуга-Мексика рождает в финале мёртвого ребёнка — недееспособного и рождённого на смерть гражданина.
В беде популистской режиссуры и «игры» в кино важно не само кинематографическое качество фильма, влияющее на зрителя, сколько инфицирование пространства художественного кино как такового. Раньше эстеты фильмы снимали, а теперь они их делают. Стоило Куарону пустить своих героев смотреть фильм с Луи дю Фюнесом, как художественная противоестественность «Ромы» открылась с иной стороны; под разговоры о беременности самолёт фашистов в фильме даёт фрейдистские залпы. В центре экрана кино, по бокам «Рома», не смотря на весь свой макияж, субъект, готовый к диалогу только с золотыми гравированными статуэтками.
