«Кошачьи миры Луиса Уэйна» — не самый очевидный байопик о тронувшемся рассудком на почве кошек и электричества художнике. Максим Ершов вынужден признать, что ни комедийные таланты Бенедикта Камбербэтча, ни пушистые животные всё же не смогли вернуть рассудок сценарию, но, может, и не надо.
Английский художник Луис Уэйн в конце XIX — начале XX века прославился картинами антропоморфных котов. Животные играли в покер, читали газеты, курили сигары и заседали в суде, мало чем отличаясь от джентльменов того времени. Тиражи весёлых картинок Уэйна достигали космических цифр, слава об иллюстрированных кошках разнеслась по всему миру, но ни денег, ни счастья художнику это не принесло.
Байопик режиссёра Уилла Шарпа затрагивает 40 с лишним лет из жизни Уэйна в исполнении Бенедикта Камбербэтча. В юном возрасте он был вынужден стать единственным кормильцем в семье. Отец умер рано, а на попечении у молодого шебутного иллюстратора остались престарелая мать и шесть младших сестёр. Луиса влекла тема электричества, и он даже планировал запатентовать несколько изобретений, но хоть какие-то деньги ему приносили рисунки животных на выставках. Когда в доме Уэйнов появилась гувернантка Эмили (Клер Фой), будущий художник влюбился в первый и последний раз. Несмотря на разницу в социальном статусе, пара сыграла свадьбу, перебралась за город и завела милейшего кота Питера. Счастье, увы, продлилось недолго, а вот любовь к четырёхлапым пушистикам осталась с Луисом навсегда.
«Кошачьи миры Луиса Уэйна» — первый самостоятельный проект Уилла Шарпа. 10 лет назад вместе с Томом Кингсли он поставил фактически не известный за пределами Великобритании комедийный триллер «Чёрный пруд». Шарп — сериальный актёр: он снимался в «Шерлоке», «Дирке Джентли» и «Сиренах». Премьера его второй режиссёрской работы прошла на фестивале в Теллурайде, а затем картину показали в Торонто. И конечно же, интерес к «Кошачьим мирам» был связан не с именем постановщика, а с впечатляющим актёрским составом. Помимо Камбербэтча и Фой, в фильме снялись Андреа Райзборо, Тоби Джонс, Стэйси Мартин и Хейли Сквайрс, в коротких эпизодах на экране появляются Ник Кейв и Тайка Вайтити. Рассказ ведёт Оливия Колман, но в русском дубляже мы её, конечно, не услышим.
Сегодня стало уже общим местом критиковать байопики. И действительно, это очень ограниченный жанр, а потому режиссёры исхитряются находить новые способы говорить о личности того или иного человека. То из жизни героя вырывается лишь один ключевой эпизод в несколько дней («Джеки» Пабло Ларраина), то выискиваются сомнительные биографии («Красивый, плохой, злой» о серийном убийце Теде Банди), скучным хронологическим повествованием от рождения до смерти зрителя можно разве что усыпить.
Шарп вроде бы выбирает чудаковатого художника и скачет по разным фрагментам его жизни. С чужих слов может быть даже интересно. Весь фильм состоит из порядка десяти ключевых событий в судьбе Луиса Уэйна, но только цельная история из них не складывается, а главное, сам художник не становится понятнее зрителю. С первых же кадров мы видим, что он не от мира сего и сам толком не знает, куда пустить души прекрасные порывы. Есть намёк на драматическое воспоминание из детства, но намёком он и останется. Суматоха в голове проникает в личную жизнь. Да, можно удивиться, что трагические события Уэйн преобразует в оптимистичные, наивные и бесконечно милые рисунки. Да и что вообще может быть очаровательнее ярких котов на холсте? Это запрещённый приём.
Во второй половине фильма, когда безумие Уэйна становится очевидным и второстепенным героям, и не очень внимательным зрителям, Шарп пытается отыскать способ визуализировать мысли и спутавшиеся идеи живописца. Котики приобретают кислотные цвета, экран заполняют причудливые узоры откуда-то из экспериментальных фильмов американских авангардистов. И повествование размывается ещё сильнее.
Увидеть на несколько секунд Кейва или Вайтити всегда приятно, да и Камбербэтч хорош в привычной роли чудака с не слишком широким диапазоном эмоций. Кажется, Шерлок попал в другие обстоятельства, сеттинг изменился. Но, кроме трогательных отношений Уэйна с женой, в сухом остатке будут лишь милые котики на холсте и в реальной жизни.
По окончании фильма Шарпа остаётся только вопрос: мог ли этот материал в более опытных руках преобразоваться в драматичное произведение? Или личные трагедии и красочные наивные картинки только и могут существовать в разных плоскостях, не соединяясь в единое целое?
