Не оценив четырёхчасовой, бессюжетной и буквально тусклой — лица артистов скрылись за зефирной дымкой тумана, организация которого стоила аж пять миллионов бюджета, — сборки фильма «Каждый из всех», продюсеры собрались передать монтаж в покладистые и конформистские руки наёмника в шляпе тапёра (что априори доверия не внушает). В отместку капризный, но даровитый режиссёр Марк Беккер (Пьер Нинэ) отлучается «покурить» и тайком выносит из студийного офиса все исходники вместе с аппаратурой.
Огранять и охранять бесценный синефильский шедевр в далёкой деревушке где-то в Севеннах, при маловыносимом и мегаломанском соседстве с Марком, вызываются: ассистентка Сильвия (Фрэнки Уоллах), видеомонтажёр Шарлотта (Бланш Гарден) и её страдающий хроническим бронхитом помощник Карлос (Мурад Будауд). Их временная обитель — дом мудрой тётушки Беккера Дениз (Франсуаза Лебрун), единственной, кому по силам укрощать творческий (и просто) психоз буйного племянника хотя бы на пару часов. В первый же день Марк смывает все прописанные ему антидепрессанты в унитаз и начинает мастерить стулья, скупать ветхое жильё и днями снимать житие садового муравья — словом, заниматься чем угодно, лишь бы не смотреть свой фильм.
О прошлом тёти Дениз Беккер часто рассказывал своим сподвижникам, что на протяжении долгого-долгого времени она работала в тюрьме. Это действительно было бы правдой, если назвать одно лето вечностью, а временно задержанных — уголовниками. Каждая идея в голове Марка набухает и крепнет, как облачко, на котором летали герои «Пены дней», экранизации поэтической прозы Бориса Виана, там же ведут бесконечные беседы неопознаваемые персонажи «Каждого из всех», напоминающего, впрочем, скорее мутноватое творчество Гая Мэддина, чем автошарж.
Те громоздкие съёмки когда-то и подкосили заслуженного криэйтора, клипмейкера и ремесленника — в прямом значении слова, человека, который делает что-то руками, — Мишеля Гондри. После «Пены» он снимал клипы, депрессивный и многосерийный «Шучу» с Джимом Керри, застенчивое кино про подростков, сбежавших колесить по Франции на самодельной машине («Микроб и бензин»), но на деле вместе с его юными путешественниками будто бы умотал в эскапистское ралли от самого себя и режиссёр.
Паника перед просмотром финального монтажа в «Книге решений» — совсем не боязнь публичного провала, скорее страх увидеть закат сияния чистого разума Марка Беккера.
Без прописанных пилюль поддерживать ментальное здоровье приходится самопальной творческой терапией, в которой Гондри ненавязчиво воображает другие свои прошлые победы и поражения. Что есть изнурительная документалка про муравья, которого между дублями накрывают стаканом, как не добрая рефлексивная издёвка над периодом своих голливудских пыток в жизнеописании совсем других насекомых («Зелёный шершень»)? Ударная сцена с оркестром, читающим партитуру с движений тела Беккера, — реальный случай записи музыки к «Пене дней». Беккер чествует Дениз записью любительского кулинарного шоу, своей же тёте (прототипу) Гондри посвятил целую документалку («Шип в сердце»). И то, что все её односельчане почитают Марка по рекламе с Джорджем Клуни, тоже неспроста: дебютный ролик ставшей уже народной серии сюжетов, где артист играючи борется за капсулу кофе то с моделями, то со своими коллегами Малковичем и Дюжарденом, снимал всё тот же Мишель.
Но если «Книга» и автобиография, то разве что навязчивых состояний, биполярного расстройства и прочих замашек, которые привычно терпят близкие творчески незаурядных и очень хрупких людей. Это позволяет иметь с портретом такого истерично-невротичного гения что-то общее лишь отдалённо, намёками, как на шуточном карандашном рисунке. Будь такой у Марка, макушка режиссёра была бы увенчана грибом атомного взрыва.
«Книга» — трепетное и немного сочувственное воплощение СДВГ. Беккер, руководствуясь истиной про семь пятниц на неделе, то раскадровывает переосмысление любимого мультфильма про иксменов, то мнительно выискивает симптомы у тёти Дениз, тем самым спасая её от смерти. Близость мироощущения Гондри к детскому непоседливому видению Вселенной (до размеров которой здесь разрастается деревня-пристанище Марка) совсем не кажется пошлой или примитивной — как бывает, когда взрослые кинематографисты кичатся тем, что понимают своих малых героев, — ведь, как постулируют фильмы француза, жизнь стоит принимать с непосредственной лёгкостью, если влюбляясь, то всерьёз и навсегда, а своему делу отдаваясь вплоть до бессонной лихорадки. Именно это когда-то позволило Джоэлу Беришу (Джим Керри) в «Вечном сиянии» не забыть Клементину (Кейт Уинслет), так и Марк находит островок чувственного покоя посреди кипящего океана душевной тревоги в лице Габриэль (Камилль Рутерфорд), девушки, что на площадке стояла за плейбеком, а на деле для Беккера заслоняла собой весь фильм. Её шрам на щеке для режиссёра — такая же отметина, как творческое помешательство, принимать которое нужно вместе с дорогим тебе человеком, иногда заставляя того извиняться (если перегнёт палку).
Может, Гондри и портит (отчасти) свой фильм совсем уж грубыми гэгами про секс и не слишком изящной буффонадой с преследованием Марка бывшим творческим партнёром, но он всё так же способен растрогать самым банальным рукотворным мультфильмом из картона про открывшего парикмахерскую лиса — интерлюдия, задуманная как перерыв посередине «Каждого из всех», а взаправду — сердцевина «Книги». Бумажный предприниматель «вырезал» убыточную парикмахерскую своими острыми ушами (как ножницами), и в этой по меньшей мере гениально-примитивной мелочи — весь этот немного несуразный, несдержанный, но живой фильм. Марк, может, и ведёт свод решений в тетради, которую начал, будучи подростком, но так и не понял, что если каждый режиссёр-художник и тиран, то тиранит он в первую очередь самого себя.
