Автор «Гуммо» и «Отвязных каникул», сценарист «Деток» и «Кен Парка» Хармони Корин представляет новый фильм «Пляжный бездельник», в котором Мэттью МакКонахи наконец-то возвращается к образу легкомысленного блондина, плывущего по течению жизни (на самом деле, конечно, никуда не возвращается). Алексей Васильев подробнее рассказывает об одной их самых ожидаемых картин весны.
Мэттью МакКонахи — пляжный бездельник, которого никто, включая родную жену, за весь фильм не назовёт иначе как Лунным Псом. Он рассекает в гавайских рубашках с узором из пальм. Это не туристский прикид — напротив, атрибут непроизвольного патриотизма: так русский носит ушанку, а японка — кимоно. Он в неё врос, потому что врос во Флориду, сделав её четверть века назад своей вотчиной. Причем даже не континентальную Флориду, а острова на Ки-Уэст, единственной территории США (не считая Гавайев), где температура никогда не опускается ниже нуля. А вот Майами, где обитает в двухэтажном приморском поместье его жена, наследная миллионерша (Айла Фишер), и их 22-летняя дочь, на свадьбу которой Пса выманят в начале картины, — это уже земля «Тех, кто живёт на континенте. Тех, кто несётся к финишу. Тех, кто застрял в пути. Или слишком занят, чтобы просто познакомиться с самими собой». Пёс — поэт. Клёвый поэт. Бывший поэт. Он давно ничего не пишет, проматывая денежки жены на коктейли с зонтиками, яхты со шлюхами, танцы при луне.
Режиссёр «Бездельника» Хармони Корин тоже давно ничего не ставил — с тех пор, как семь лет назад впервые вломился с кинокамерой во Флориду на правах туриста в компании туристок-старшеклассниц, ставших героинями тогдашних «Отвязных каникул». В «Каникулах» лиловые, розовые, персиковые разводы покрывали экран, как будто под тропическим ливнем потекла красками картина Гогена. Теперь те же тона смирно отдыхают в кадре заснувшими на закате облаками. Он навосхищался их ядом, теперь режиссёра пленяет ночь — благородный синий цвет, сгущающийся к краям широкоэкранной рамки, расходясь кругами от электрического света скучившихся на том берегу увеселительных заведений. Как обжившийся на курорте турист уже не ломится за солнечными ваннами, Корин в «Бездельнике» не рвётся, как рвался в «Каникулах», в эпицентр дискотек — он прогуливается вдоль пустых террас, любуется бродячими кошками, зависает на кухне ресторана, ленясь обернуться на нарядный зал. «Бездельник» — фильм человека, который когда-то отправился на каникулы, а они раз — и стали его жизнью.
Кадры клеятся друг к другу поспешно, бессмысленно и лениво — как взгляд давно позабывшего, что такое трезвость и сон, человека, моргающего на новую тусовку, да так и не находящего ни смысла, ни сил задержаться взглядом хоть на одной тёлке. «И что, это — всё?» (Is that all there is?) — поёт за кадром принёсшую ей в 1969 году премию «Грэмми» песню Пегги Ли, и режиссёр убирает из неё только второй куплет, а так мы три минуты смотрим, как Лунный Пёс с женой жестами и мимикой показывают эмоции её героини, которая и после пожара в детстве, и после первого похода в цирк, и после краха первой любви спросила «И что, это — всё? Это и есть пожар (цирк, любовь)? Тогда давайте лучше потанцуем и напьёмся, если это всё». Она не кончает с собой, только чтобы оттянуть финальное разочарование, потому что свой последний вздох встретит тем же: «И что, это — всё?». Пёс и жена танцуют под припев, аранжированный подобно маршу, под который цирк со своими усталыми слонами уходит, уходит из города.
Этим можно любоваться бесконечно, но через полчаса сладчайшего транса про то, как утекает жизнь и не по чему в ней убиваться, Корин приготовил нам тот же «сюрприз», что 12 лет назад француз Кристоф Оноре в казавшемся беспечным мюзикле «Все песни только о любви». Жена допляшет песню Пегги Ли и помрёт от передоза. Но надломит фильм и Пса не это. Согласно составленному ею завещанию, её состояние перейдёт к нему только после того, как он напишет и опубликует свежий сборник стихов. А пока из его вещей на этих двух этажах только грязные носки.
Хармони Корин — режиссёр, которого награждали в Венеции и Роттердаме, показывали в Каннах. К 45 годам он воспользовался правом на свое «8 ½», автовысказывание о сути творчества. И вот в чём суть. Корин делает кино с 19 лет: именно тогда он написал сценарий «Деток», выполненной в режиме киносессии (по аналогии с фотосессией) хроники секс-нарко-времяпрепровождения несовершеннолетних. Значение этого фильма в том, что он легализовал и художественно напророчил и будущие откровения Гаса Ван Сента, и «Кен Парк», и модные телесериалы вроде «Молокососов». Корин всю жизнь запечатлевал в кино красоту вздора — его фильмы, если запустить их подряд, прозвучат как та песенка Лу Рида про идеальный день, идеальность которого заключалась в том, что весь день пили сангрию в зоопарке, а потом ходили в кино. И теперь Корину 45, и с 19 он чертовски устал торговать тем, что он и так испытывает. Иными словами, ему нет, да и никогда не было необходимости показывать, что жизнь, проведённая впустую, — это и есть настоящая жизнь. Это нужно тем, «кто слишком занят, чтобы познакомиться с самими собой». И никакие утраты, никакие потрясения — не стимул, чтобы открывать рот. Он не зря избрал лейтмотивом песенку Пегги Ли. «И что, это — всё?» — это ведь не про то, что цирк, или первая любовь, или целая жизнь не оправдывают ожиданий. Это про то, что в течение жизни события и люди не высятся как горы — если ты живёшь эту жизнь, позволяя ей проходить сквозь тебя, поддаваясь ей. Тогда ты нутром знаешь, как волк, как сова, что за закатом приходит рассвет. Что расстался с одним — встретишь другого. Что нет причин привязываться к чему-то или кому-то в жизни — ведь не ищем же мы капель в море. Жизнь как море — она состоится в любом случае, капель-людей, капель-событий каждому хватит.
Нас держат на плаву не капли, а волны. «Мне пофиг, что ты говоришь, — я тащусь с того, как ты это говоришь», — говорит Лунный Пёс обсаженному слепому пилоту, который везёт его на Ки-Уэст. Почувствовать это дано лишь гениям. Но гениям незачем этим делиться — они так живут. Это тревожной публике нужно, чтобы гений хотя б на полтора часа фильма или прочтения сборника его стихов унял этим своим ощущением жизни их тревогу. А заставить гения открыть рот, писать, снимать есть только один способ — отобрать у него деньги. Тогда он озвучит частичку себя, чтобы их заработать на то, чтоб жить дальше, плывя по волнам. И тогда Лунный Пёс напишет, Хармони Корин снимет для вас кусок той жизни, которой они могут делиться щедро, потому что подлинная жизнь — это бесконечное и однообразное, прекрасное полотно.
И если есть к «Бездельнику» претензии — это что финальный его абзац кажется уступкой банальности: так же заканчивался, например, легендарный фильм с Челентано про другого такого же пустившего корни в природную жизнь бездельника, «Серафино». Но это только первая реакция. Когда под красивейшую музыку пойдут титры, на смену ей поспешит мысль — ведь банальности на то и банальности, чтобы отражать что-то такое, что происходит постоянно, ежесекундно, бесперебойно. Как лето на Ки-Уэст. Как электрическое зарево над вечерним курортом. Как вопрос «И что, это — всё?», когда очередной новый фильм добирается до всегдашнего титра «Конец».
