В мировом прокате буйствуют «Грешники» — новый фильм Райана Куглера, считающегося одним из главных голосов современного темнокожего кино. Кинокритик Дарья Тарасова рассказывает, из чего складывается этот большой авторский блокбастер, в неожиданном ключе затрагивающий тему расизма.
Маленький городок в Миссисипи, 1932 год. Молодой блюзмен Сэмми (Майлз Кэйтон) балансирует на грани света и тьмы, пытаясь совместить служение Богу, к которому сердце у него вообще-то не лежит, и страсть к гитарной игре. Его отец-проповедник (Сол Уильямс) предостерегает сына: «Каждый раз, когда ты танцуешь с дьяволом, однажды он может прийти за тобой». И действительно, судьба готовит герою непростое испытание.
В жизни Сэмми неожиданно появляются двоюродные братья-близнецы Смоук и Стэк (в обеих ролях — Майкл Б. Джордан), суровые гангстеры, пережившие Первую мировую, а теперь вернувшиеся из Чикаго, где работали на Аль Капоне. Герои мечтают открыть собственный джук-джойнт, ночной клуб — место развлечений и свободы для местной общины темнокожих работников плантации. Но вместе с их прибытием город навещает и загадочный музыкант Реммик (Джек О'Коннелл) — вампир-ирландец, которого буквально приманило к себе мастерство Сэмми.
То, что начиналось как история о культурном возрождении посредством музыки, превращается в жестокую борьбу за выживание.
Райан Куглер, известный прежде всего по блокбастерам серии «Крид» и фееричной «Чёрной Пантере», в «Грешниках» создаёт сложный жанровый гибрид, где классический вампирский хоррор переплетается с социальной драмой и музыкальным фильмом — и всё это с элементами южной готики и по структурному лекалу «От заката до рассвета». При этом режиссёру удаётся сохранить в картине ту самую «душу», которой так часто не хватает современным студийным проектам, и не потеряться в аттракционной эклектике. Вдобавок это ещё и глубоко личное высказывание о том, как искусство может быть одновременно благословением и проклятием.
Музыка в фильме двулика: с одной стороны, это инструмент духовного исцеления и объединения людей. Кульминация этой идеи — в выверенной сцене, где прошлое и настоящее сливаются в едином музыкальном пространстве. Африканские племена танцуют рядом с современными танцорами, классические музыканты соседствуют с джазовыми исполнителями, фоном звучит детройтское техно и диско. Временной коллапс, захваченный оператором Отем Дюральд и сочинённый Людвигом Горанссоном, буквально демонстрирует, как музыка преодолевает любые барьеры. Вместе с тем она может быть и губительной силой, которая привлекает к себе зло сквозь века. Об этом — сюжетный конфликт (и сцена после титров): вампиризм, присасывающийся к блюзменской душе, как расизм.
Визуально картина поражает своей стилистической продуманностью. От сырой эстетики времён Депрессии до насыщенных цветовых решений ночных клубов — каждый кадр пропитан своим настроением. Особенно впечатляет контраст между реальностью и сверхъестественным: если первая половина выдержана в приглушённых тонах почти документального реализма, то вторая взрывается алыми вспышками вампирского насилия. Монтаж Майкла П. Шовера подчёркивает эту дихотомию, используя резкие переходы там, где это необходимо для усиления напряжения.
Двулик и Майкл Б. Джордан: он создаёт на экране двух абсолютно разных персонажей — более замкнутого и собранного Смоука и экспрессивного Стэка. Настоящим откровением, впрочем, становится Майлз Кэйтон, ранее получивший популярность как госпел-исполнитель. Его Сэмми — это идеальное воплощение внутреннего конфликта между светом и тьмой, невинностью и искушением, а его голос действительно заставляет задуматься, что некоторые музыканты принадлежат миру не нашему.
Система персонажей выстроена сложно (в близнецах и правда легко запутаться), и каждый герой в той или иной степени оказывается перед выбором и служит его же метафорой: бывшая возлюбленная одного из братьев Мэри (Хейли Стайнфелд) бела кожей, но своей семьёй считает работников плантации; престарелый блюзмен Дельта Слим (Делрой Линдо), ответственный в фильме за юмор, из-за алкоголизма почти теряет ремесло и готов променять на стаканчик что угодно, но в нужный момент спасает братьев от вампиров ценой жизни; жрица худу Энни (Вунми Мосаку), которая родила одному из братьев ребёнка, погибшего во младенчестве, выбирает оставить прошлое позади.
Куглер мастерски играет с ожиданиями зрителя. Вампиры появляются только во второй половине фильма, давая время полностью погрузиться в историю и не просто познакомиться с персонажами, но и в большей степени понять формы дискриминации (явной и более скрытой), с которыми они сталкиваются. Когда же сверхъестественная угроза, тоже завязанная на механизмах угнетения, наконец проявляется, она имеет более реальный вес. Традиционные вампирские правила вроде обязательного приглашения в дом или боязни чеснока, к слову, здесь не проговариваются вслух — зрители должны помнить их сами, что отлично работает на погружение.
«Грешники» — тот редкий случай, когда фильм, скроенный по блокбастерным формулам, не ломится под собственной тяжестью и при этом мыслит масштабными социально-философскими категориями.
Он говорит об иммиграции, расизме, социальном неравенстве и цене свободы и делает это через жанровую призму. Куглер предлагает публике не готовые ответы на вопросы, но пищу для размышлений — можно ли считать творческое (и не только) бессмертие благословением в мире, где жизнь большинства лишена элементарных прав и свобод?
