23 ноября в прокат выходит свежая картина Романа Полански «Дворец», в роскошных коридорах и люксах которого перемешались Фанни Ардан, Микки Рурк и Александр Петров. О том, каким получился новый фильм 90-летнего Полански, рассказывает кинокритик Елена Зархина.
31 декабря 1999 года — мир готовится к предстоящему Новому году, новому тысячелетию и апокалипсису, которым запугивают все мировые медиа. Объяснялось это просто: изначально компьютеры программировались так, что представляли даты всего в двух числах, и с наступлением 2000 года компьютеры должны были обновить дату с «99» до «00». В таком случае автоматизированный мир оказался бы в 1900 году, спровоцировав всемирный сбой всех систем. Однако в реальности никакого трагического финала для планеты не случилось, о чём не знают герои фильма.
«Дворец» — роскошная гостиница, расположенная в историческом замке на вершине Французских Альп. Накануне празднования Нового года в отель съезжаются гости со всего мира: современная французская знать и американские пожилые бизнесмены с молодыми жёнами, западные банкиры, заработавшие состояние на финансовых махинациях, и русские олигархи (или криминальные авторитеты — не разобрать) во главе с Александром Петровым и Антоном Пампушным. О том, что гулять на этом празднике жизни будут и русские богачи, становится известно ещё до их приезда. В самом начале к гостинице подъезжает грузовик с чёрной икрой, которую в фильме будут есть килограммами. «Дворец» находится в предвкушении праздника, ещё не понимая, каким кошмаром он для всех обернётся.
Роману Полански 90, и тот факт, что в столь почтенном возрасте он всё ещё способен что-то снимать (хотя давно понятно, что всё лучшее в своей карьере он снял много лет назад), позволяет сделать ему небольшую скидку. Да, он не Ридли Скотт, чьей работоспособности в 86 можно позавидовать, и не Мартин Скорсезе, чьи проницательность и трезвость ума в 81 не могут не восхищать.
Полански, взявшийся за довольно поверхностный сюжет в духе eat the rich («съешь богача», то есть история про «расправу» над богатыми), уступает своим западным коллегам во всём. Он не может похвастаться впечатляющим количеством новых работ и не может предложить публике и кино вообще ничего, хоть сколько-то близкого к его эталонным проектам.
Если не из прошлого века, то уже из нынешнего — хотя бы к оскароносному «Пианисту», выпущенному в начале всё тех же нулевых. Тогда мир не рухнул, и французский классик с польскими корнями к этим самым корням и вернулся — вспомнил про своё детство в польском гетто во время Второй мировой. Вспомнил, как чудом выжил в фашистской оккупации и как увиденные им ужасы войны травмировали его на всю оставшуюся жизнь.
Судьба самого Полански тоже травмирует, даже если ограничиться одной только статьёй о нём в «Википедии». Достигнув большого успеха в Голливуде, Полански потерял самое главное — в 1969-м банда Чарльза Мэнсона напала на лосанджелесский дом режиссёра и убила его беременную жену Шэрон Тейт, смерть которой даже через десятилетия будут оплакивать и массовая культура, и такие мастера, как Квентин Тарантино. А спустя ещё несколько лет Полански лишился своей репутации и дома в Америке: в 1977-м режиссёр был обвинён в изнасиловании 13-летней Саманты Джейн Гейли. Скрываясь от правосудия, он покинул США и переехал во Францию, не выдающую его Америке по сей день. В десятых количество обвинений в изнасилованиях от разных женщин увеличилось, что не помешало ему продолжить успешную карьеру. Несмотря ни на что, он снимает фильмы и посещает мировые фестивали, оставаясь на них желанным гостем. Пусть и с оговоркой: если ставшие ему родными французские Канны в эпоху #MeToo отказали в премьере «Дворца», Венеция допустила фильм к смотру, хоть и вне конкурса.
Но после просмотра картины все усилия самого взрослого мирового кинофестиваля кажутся напрасными. Встроенная в праздничные декорации сатира на классовое неравенство выглядит старым (и страшно устаревшим) анекдотом с бородой. Кто только не снимал про причуды богатых и обиженных бедных. Но если триумфатор Канн-2022 «Треугольник печали» шведа Рубена Эстлунда, двигаясь теми же сюжетными тропами (запирал богатых и бедных на одной территории, будь это корабль или необитаемый остров), хотя бы старался исследовать природу человека, поменяйся все эти герои социальными (и классовыми) ролями, во «Дворце» Полански нет даже этого.
На протяжении полутора часов режиссёр молодится, прикидываясь, что хорошо разбирается в повестке (нет) и современном юморе (большая часть «комичных» ситуаций в сюжете напоминает интернет-мемы, с которыми незнаком только очень дремучий зритель). Его герои — не просто чудики, опасающиеся скорого конца света, который они же приближают собственными глупыми поступками, а ожившие карикатуры. Даром что картонные и плоские.
При всех исходных данных «Дворец» не работает ни как сатира (слишком поверхностно), ни как комедия (абсолютно не смешно, а часто и откровенно дурно), ни как социальная драма.
С последним вроде бы пытается заигрывать та часть сюжета, в которой фигурируют русские бандиты в мехах и с чемоданами денег. Они заселяются в гостиницу как баре, раздают кэш, шумят и с прохода требуют шампанское. Но стоит им заселиться в свои номера, как с экрана телевизора к ним обращается Борис Ельцин со своим историческим заявлением про уход с поста президента России и назначение Владимира Путина своим преемником. Любопытный авторский ход в истории про людей, размышляющих про апокалипсис, — кажется, что Полански хлопает их по плечу, как бы намекая, что вы не оттуда ждёте беды. Но даже эта сцена не вырастает во что-то большее: все совпадения случайны, позиция автора неясна, разбирайтесь сами.
«Дворец», переносящий зрителя в начало нового тысячелетия, и строится на шутках 20-летней давности. Они так устарели и утомили за эти годы, что не в состоянии вызвать даже ностальгию. Получается бесхитростный каламбур, в основе которого нет ни свежих идей, ни новых смыслов. Теперь окончательно понятно, что Полански нужно завершить карьеру, пока он сам не превратился в героя мема про деда, забывшего выпить таблетки и поставившего всех в неловкое положение каким-нибудь своим высказыванием. Потому что неловкость — ключевое чувство, с которым смотришь картину. А так называемое новое творческое высказывание Полански — та самая пустота, которая воцаряется во «Дворце» после окончания праздника.
