13 марта в российский прокат выходит фильм-катастрофа испанца Гальдера Гастелу-Уррутии «Крушение мира» с Мэри Элизабет Уинстед в главной роли. В новой картине режиссёра хита Netflix «Платформа» смертельный вирус поражает исключительно богачей, но в результате рушится привычная экономико-политическая система общества. Максим Ершов объясняет, почему любопытный по концепту фильм превращается в предсказуемый набор банальностей.
Лора Палмер (Мэри Элизабет Уинстед) — продюсер в крупной кинокомпании из Лондона, которая регулярно с улыбкой на лице выслушивает идеи сценаристов, порой самые безумные. Молодая циничная карьеристка мечтает о больших деньгах и власти. Неожиданно Лоре выпадает уникальный шанс. Миллиардер Себастьян Снейл (Тимоти Сполл) собирает в отдалённом местечке на Аляске пару десятков менеджеров высшего звена и рассказывает о наполеоновских планах. Лоре богач предлагает должность руководителя отдела, занимающегося филантропией и поддержкой деятелей искусств. В это же время по всему миру от неизвестного вируса умирают самые состоятельные люди планеты. После нового назначения неприлично богатая Лора тоже под угрозой. Когда эпидемия принимает катастрофический характер, карьеристка вспоминает о бывшем муже Тони (Рейф Сполл) и дочери-подростке Анне (Дикси Эгерикс) и летит к близким в Барселону.
Пару лет назад испанец Гальдер Гастелу-Уррутия громко заявил о себе дебютной «Платформой»: клаустрофобный триллер о загадочной многоуровневой тюрьме, в которой еда достаётся далеко не всем, стал большим хитом Netflix в карантинные времена. За пять лет после его премьеры Уррутия успел снять не только продолжение «Платформы», но и другой фильм — «Крушение мира», который впервые показали в прошлом году на престижном фестивале жанрового кино в Ситжесе. Кажется, постановщик выбрал в качестве специализации фильмы, эффектные по задумке, но, увы, далеко не всегда оправдывающие ожидания.
Испанский автор ещё в первой работе показал себя мизантропом, который не сомневается, что от возвращения к первобытнообщинному строю человечество отделяет всего шаг. Лишите людей еды — начнут кушать друг друга. Болезнь богачей приводит к броуновскому движению библейских масштабов. Слом привычных норм превращает социум в стадо, в котором каждый сам за себя, а доброта, эмпатия и взаимовыручка забываются. И «Платформа», и «Крушение мира» впечатляют неординарным концептом. Словно бы посмеиваясь над своей узкой направленностью, в начале свежей картины Лора Палмер (видимо, испанец очень любит «Твин Пикс») выслушивает несколько сценарных питчей будущих фильмов. Возможно, Уррутия уже проговорился и теперь мы знаем несколько новых авторских задумок.
Главная беда фильмов, которые начинаются со смелого допущения, заключается в необходимости подвести зрителей к не менее изящному финалу. Испанский режиссёр не пытается объяснить природу вируса или механику заражения: публика, как и центральные персонажи, не знает, заразна ли болезнь богачей и каким нужно обладать состоянием, чтобы переживать из-за скорой смерти. Возможно, за эпидемией стоит решивший устроить социальный эксперимент Себастьян Снейл. Добра от состоятельных любителей книги Генри Торо «Уолден, или Жизнь в лесу» ждать не стоит. Не исключено, что Снейл с комплексом Бога решил, вдохновившись фразой «Богатство человека измеряется числом вещей, от которых ему легко отказаться» (отличный статус для соцсетей в конце нулевых), проверить человечество на вшивость. По крайней мере, толстосум Себастьян исчез с радаров, как только мир накрыла эпидемия.
Поскольку правил нет, общество погружается в хаос. Ушлые миллиардеры стремятся спихнуть состояние первым встречным. Даже Лора пытается передать внезапно свалившиеся на голову миллионы ассистенту Кристиану (Сезар Домбой). Одним лёгким движением руки Уррутия уравнивает богачей и спасающихся от войн или политических гонений беженцев. В ходе скитаний отчаявшаяся Лора с семейством даже оказывается на острове Лампедуза — кусочке Италии в Средиземном море, куда стремятся представители африканского континента, перевалочном пункте между кошмаром и путёвкой в светлое будущее.
В «Крушении мира» Уррутия наглядно показывает, куда в пределе человечество может завести власть денег, и предлагает прикинуть, что могло бы стать альтернативой хрустящим ценным бумажкам. В общем, испанский режиссёр советует подумать о душе. Неслучайно карьеристка Лора, забывшая о близких и променявшая личное счастье на звон монет, в трудную минуту всё равно вспоминает о бывшем муже и дочери. Уррутия практически поёт консервативную оду семейным ценностям. Но не до конца понятно, почему богатство духовное и материальное обязательно должны противопоставляться. У испанца все миллиардеры лишены души, зато у бедняков с внутренней красотой нет никаких проблем.
Доводы испанского автора были бы намного убедительнее, если бы метафоры были не столь лобовые, а персонажи не делились строго на чёрных и белых. Как и в «Платформе», гоняясь за глобальными обобщениями и высокими смыслами, режиссёр лишает героев объёма и сводит к функциям. «Крушение мира» смотрится не как предостерегающее послание киномыслителя, а как искусственная конструкция, сооружённая ради критики капитализма и погони за деньгами. С учётом обилия фильмов о социальном неравенстве и несовершенстве общественного строя посыл Уррутии никак не назвать оригинальным.
