Любить и состоять в отношениях бывает так же страшно, как и быть объектом чужой нездоровой симпатии. Неслучайно фильмы ужасов так часто издеваются над сладкими парочками и эксплуатируют беспокойство влюблённых, связанное с привязанностью, родительством и потенциальной потерей друг друга. В честь выхода «Одного целого» в российский прокат Карина Назарова вспоминает интересные хорроры, где любящие партнёры оказываются во власти проклятий, трагических обстоятельств и в удушающих объятиях друг друга.
«Одно целое», реж. Майкл Шэнкс, 2025
Музыкант Тим (Дэйв Франко) и учительница Милли (Элисон Бри) десять лет в отношениях и стали друг для друга обузой. Когда Милли получает работу в пригородной школе, парочка переезжает в глушь, надеясь заодно развеять скуку в затянувшемся романе. И без того страдающий от статуса «подкаблучника» Тим оказывается под воздействием оккультных чар. Как бы он ни сопротивлялся, его неописуемо сильно тянет к телу любимой женщины. Герои буквально не могут отлипнуть друг от друга, в конце концов сплетаясь в одно целое.
В «Одном целом» реальные супруги Дэйв Франко и Элисон Бри измеряют уровень своей привязанности, а режиссёр Майкл Шэнкс осмысляет свой 16-летний брак. Поэтому большая часть повествования разворачивается с перспективы мужчины. Тим любит «вторую половинку», но втайне желает её поглотить, чтобы освободиться и не повторить ошибки своей матери, всю жизнь зависящей от отца. Его мучительная фиксация на Милли, однако, не кажется уроком остерегаться большой любви и меняющей личность зависимости от партнёра. Наоборот, фильм предлагает поддаться чувствам и не бояться последствий.
Утрата героями связи тела и разума и их телесные метаморфозы не доводят зрительские зубы до скрипа и не заставляют отворачиваться от экрана. Шэнкс слишком мягок для выбранной суровой визуальной стратегии. Он не особо пугает физическими трансформациями, а лишь обрамляет ими историю проблематичных отношений. Не терпя напряжения и конфликтов, «Одно целое» идёт на жанровый компромисс, примиряя ромком с боди-хоррором, тем самым оборачиваясь не ужастиком, а вакциной против поп-психологии и её раздутых критериев токсичной любви.
Читайте также: рецензия на хоррор «Одно целое»
«Любимые», реж. Шон Бирн, 2009
Полгода назад старшеклассник Брент (Завьер Самюэл) и его отец попали в аварию, унёсшую жизнь последнего: юноша резко свернул с дороги, когда на пути внезапно появился окровавленный человек. Трагедия произошла неподалёку от фермы его чудачки-одноклассницы Лолы (Робин МакЛиви). И вот она накануне выпускного приглашает Брента на бал, а тот уже планирует провести вечер в компании возлюбленной Холли (Виктория Тейн). Не терпящая отказа Лола и её отец похищают подростка, приковывают к стулу и приступают к изощрённым пыткам. Оказывается, папаша ежегодно устраивает дочурке её личный выпускной с самым красивым мальчиком из школы: в альбоме старшеклассницы таится кровавая коллекция фото пропавших без вести парней, чьи сердца ей пришлось отбирать силой — дрелью и лоботомией.
«Любимые» — ультражестокий пыточный хоррор, чей 90-минутный хронометраж покажется вечностью. На первый взгляд в центре фильма — женский садизм и классические для слэшеров вроде «Техасской резни бензопилой» или «Хэллоуина» семейные патологии — инцестуальная связь девочки и отца показана с иступляющей прямолинейностью. Однако суть дебютного хоррора Шона Бирна рассредоточивается по пронзительным сценам, берущим основное действие в кольцо сентиментальных чувств. Режиссёр поднимает проблему подросткового селф-харма, депрессии и разъедающей вины, радикально противопоставляя насыщенную эмоциями и объятиями жизнь ужасам телесного страдания и смерти. Но самой ценной мыслью фильма оказывается страх утраты близких. Пока Брент мучается от боли и истекает кровью на кухне психопатки, Холли рыдает навзрыд, надеясь поскорее воссоединиться с любимым. Именно их нежная связь предстаёт талисманом от чудовищной реальности и спасительной нитью, за которую придётся держаться как героям, так и зрителям, чтобы дожить до финала.
«Вивариум», реж. Лоркан Финнеган, 2019
Том (Джесси Айзенберг) и Джемма (Имоджен Путс) планируют завести детей и решают расширить жилплощадь. Придурковатый агент по недвижимости Мартин (Джонатан Арис) приглашает их взглянуть на дом в недавно отстроенном пригороде «Там вдали». На месте — настоящая зловещая долина. Ни машин, ни людей, ни звуков — только уходящая за горизонт однотипная застройка. Пара бродит по коридорам и спальням, шутя о банальности их будущего гнёздышка, тем временем Мартин смывается восвояси, оставляя героев запертыми в бесконечном городе-лабиринте. Без возможности выбраться из западни Том и Джемма вынужденно поселяются в жутком доме и в скором времени обнаруживают у порога коробку с младенцем и анонимным посланием: «Вырастите ребёнка — станете свободными».
За счёт моральной неоднозначности, опустошающе одинакового сеттинга и экспоненциально растущих загадок «Вивариум» медленно истощает зрительские ресурсы спокойствия. Фильм Лоркана Финнегана — жуткий предшественник первого сезона «Репетиции» Нейтана Филдера, где режиссёр вместе с героиней понарошку отыгрывают роли отца и матери, чтобы подготовить женщину к родительству. Как и Филдер, режиссёр «Вивариума» сперва утрирует сложности родительства и осваивает тревоги, связанные с воспитанием детей, постепенно замечая за несчастьями взрослых ещё более несчастного ребёнка. Дитя врывается в жизнь влюблённых, разрушая их интимный союз криками, непослушанием, капризами и немотивированной агрессией. Растущий как на дрожжах мальчик издевательски играет на нервах Джеммы и Тома, превращая опекунов в заложников своих прихотей. Пусть персонажи заслуживают сочувствия, постановщик не позволяет упустить главную мысль: он доводит события до абсурда, вскрывая в героях всё худшее и показывая, как быстро дети перенимают родительские злобу и ненависть.
Читайте также: рецензия на второй сезон «Репетиции»
«Глотай», реж. Карло Мирабелла-Дэйвис, 2019
На первый взгляд у беременной домохозяйки Хантер (Хейли Беннетт) есть всё, о чём можно мечтать. Богатый муж-красавец Ричи (Остин Стоуэлл), в придачу с которым идут роскошный особняк, привилегии высшего класса и финансовые ресурсы для счастливого материнства. Однако среди роскоши Хантер чувствует себя чужой, мается от скуки, одиночества и безразличия близких. Родители мужа видят в ней лишь миленькую вещицу или того хуже — инкубатор. А про родную семью ей и сказать нечего — сплошная травма.
Стараясь быть для всех удобной, скромница Хантер подавляет негативные эмоции, заедая их опасными для здоровья предметами — от стеклянных камушков до гвоздей. Вокруг пищевой привычки героини режиссёр Карло Мирабелла-Дэйвис и выстраивает весь саспенс. Без скримеров и резких звуков он замуровывает зрителей в неуютных чувствах героини, которая постепенно отказывается спасать неработающие отношения, чтобы спасти себя.
«Антихрист», реж. Ларс фон Триер, 2009
Пока супруги (Уиллем Дефо и Шарлотта Генсбур) самозабвенно занимаются сексом, их маленький сын насмерть падает из окна. Горе лишает мать жизненных сил, поэтому супруг-психоаналитик берётся за её лечение. Пара уединяется в их личном «Эдеме» — загородном доме, где героиня провела прошлое лето вместе с сыном, работая над диссертацией о геноциде женщин. Пока героиня пугающе исцеляется, возвращаясь к полному переживанию мира и собственного тела, персонаж Дефо медленно и с сопротивлением открывает глаза и впадает в уныние: вместо созерцательного пейзажа он видит агонию вечно умирающего мира и жестокость природы. Мужчина не догадывается, что блуждание по мистическому лесу и прорывание вглубь женского бессознательного — путь в адскую бездну. Пытаясь взять запутанный эмоциональный мир жены под контроль, он разжигает в ней огонь древней, первобытной злобы.
На премьерном показе «Антихриста» на Каннском кинофестивале как минимум четыре зрителя упали в обморок. Люди бежали из зала из-за чудовищно откровенных сцен секса и насилия. Правда, первым делом «Антихриста» обругали не за жестокую образность, а за мизогинию. Героиня Генсбур с пеной у рта доказывает, что женщины — корень зла, воплощение инфернальной природы, а затем поддаётся своему ведьминскому естеству и превращается в неукротимую садистку. Триера сложно обвинить в сексизме, он, скорее, чересчур смелый драматург. Режиссёр противопоставляет патриархальный рационализм, соседствующий с глупостью и трусостью, с женской пугающей чувственностью и непознаваемой телесностью. Женщина в «Антихристе» — объект страха и субъект ужаса, олицетворение хаотичной природы. Но ценнее философской стороны фильма его гипероткровенный и пессимистичный взгляд на брак и отношения. Триер слой за слоем срывает покровы с пары обыкновенных людей, ворочаясь в их накопившихся противоречиях, как в лесном мхе, и превращая одну психологическую травму в множественные физические увечья.
«Люди-кошки», реж. Жак Турнёр, 1942
Беззаботный Оливер Рид (Кент Смит) и эмигрантка из Сербии Ирена Дубровна (Симона Симон) знакомятся в зоопарке и по уши влюбляются. После свадьбы Ирена отказывает избраннику в близости, боясь страшного проклятия своего рода. По легенде, во время турецкой оккупации её предки взмолились злым силам, обретя дар превращения в огромных кошек в моменты интенсивных эмоций. Страхи Ирены навредить возлюбленному и сделать его несчастным медленно отравляют её брак. Муж записывает женщину к психоаналитику (Том Конуэй), а сам поддаётся обаянию лёгкой на подъём коллеги Элис (Джейн Рэндольф). У бедняжки Ирены не остаётся выбора, кроме как выпустить когти и расквитаться с предателями её доверия.
Триллер режиссёра Жака Турнёра и продюсера Вэла Льютона в своё время долго не сходил с экранов. Турнёр мастерски манипулирует зрительскими ожиданиями, оттягивая превращение героини в хищную кошку и тревожа двусмысленными звуками да игрой теней на стенах. За неимением классических джампскейров «Людей-кошек» сложно назвать полноценным фильмом ужасов, однако остросоциальный подход Турнёра к жанровому кино привёл публику в восторг. Режиссёр аккуратно подсвечивает паттерны дисфункциональных отношений, но с куда большей честностью и сочувствием осмысляет положение женщин, несправедливо навязанные им социальные роли и их проклятую участь удовлетворять мужские желания. «Женщины счастливы, когда делают своих мужей счастливыми», — рассуждает Ирена, подавляющая свои эмоции ради сохранения статус-кво. Одна эта фраза способна разбить зрительское сочувствующее сердце.
«Жажда», реж. Пак Чхан-ук, 2009
Священник Сан-хён добровольно соглашается протестировать на себе действие вакцины против смертельного африканского вируса. Однако всё идёт не по плану: Сан-хён оказывается на грани смерти, и врачи случайно переливают ему вампирскую кровь. Молва о чудесном спасении Сан-хёна доносится до прихожан его церкви и его старого приятеля Кан-ву, мучающего свою жену-наложницу Тхэ-чжу (Ким Ок-пин). Мимолётное знакомство разжигает между духовно одинокими вампиром и женщиной хищную страсть, неутолимую жажду друг друга. Правда, путь их терпкого романа пролегает через лужи чужой крови, призраков и экзистенциальные ужасы.
Похотливая, тревожная и эклектичная «Жажда» балансирует между откровенной порнографией, легкомысленной комедией и трагедией человека, разрываемого духовной службой Богу и плотскими демоническими желаниями. Пак Чхан-ук берёт за основу фильма финальную сцену романа Эмиля Золя «Тереза Ракен». В ней в предсмертном ударе женщина кусает шею любовника. Вампиризм не впервые становится экранным уравнителем влечения и смерти, любви и крови. Метафора появлялась в ряде фильмов — от «Симфонии ужаса» Мурнау до «Что ни день, то неприятности» Дени, «Почти стемнело» Бигелоу и «Сумерек» Хардвик. Однако только корейцу удалось замахнуться на невозможное. «Жажда» сочетает несколько противоречащих друг другу жанров и ощущений. Открываясь предчувствием надвигающегося конца света, фильм по очереди касается проблем абьюзивных отношений, положения женщин в корейском патриархальном обществе, сексуальных перверсий, духовных скитаний и дурманящей любви, заставляющей идти на сделку с собственной совестью. По итогу получился романтичный психофизический хоррор, где странное и реалистическое скрещиваются в гармоничный ноктюрн.
