Обзор (к)инопрессы #72: Эдгар Райт, вестерны, хорроры и греческое кино

Виктор Непша подобрал самые интересные материалы из зарубежной прессы о кино. Эдгар Райт снова составляет списки, Эндрю Скотт рад, но и не рад, что нельзя говорить всё, что в голову взбредёт, греческое кино великолепно, но не грех об этом напомнить, и читаем про Джона Карпентера — ценителя вестернов.

Эндрю Скотт берёт интервью у Бена Уишоу

Очередной материал формата «звезда беседует со звездой» в Interview Magazine. На этот раз Эндрю Скотт болтает с Беном Уишоу об актёрской профессии, судьбе мира на карантине, эросе и любви к человечеству. Отдельно интересен фрагмент, где собеседники сходятся на симпатии к Тому Рипли — персонажу романов Патрисии Хайсмит, странному харизматичному убийце-интеллигенту (Скотт сыграет его в грядущей сериальной экранизации от Showtime). В остальном текст как всегда у IM — основательного лонгрида ждать не приходится, но в качестве короткого занимательного чтива вполне подходит.

«[Скотт:] На данный момент мне кажется замечательной [идеей] воспринимать мир через мрачную оптику. Мы очень беспокоимся о том, чтобы не ляпнуть чего лишнего, и мне нравится, что нам больше не разрешают говорить всё, что в голову взбредёт. Но также, думаю, важно сохранять чувство индивидуальности — иногда просто необходимо дерзить. Это не делает тебя плохим человеком. Просто означает, что мы все обречены. В конце концов, мы все умрём, так что, прежде чем это произойдёт, устроить вечеринку будет чудесно».

«Богиня» Сатьяджита Рая

Девика Гириш для Criterion вспоминает одного из главных классиков индийского кино, Сатьяджита Рая, и его фильм «Богиня» (1960). На примере этой работы Гириш разбирает фирменные стилистические черты режиссёра вроде особенного взгляда персонажей, направленного на зрителя, или тщательного внимания к перспективе во время съёмки. Но, помимо этого, «Богиня» — подходящая работа для взгляда на фильмографию Рая в целом. Многие основные конфликты — столкновение старого и нового, Запада и Востока, патриархальности и попыток жить свободнее — наглядно анализируются автором текста на примере этого фильма. Перечисленные выше черты могут показаться стандартным набором для «экзотичных» национальных кинематографов, хоть как-то отдалённых от западного взгляда. Но ценность работ Рая, по мнению Гириш, в том, что он делает все эти конфликты тоньше: по факту они оборачиваются не столкновениями, а двумя неизбежно параллельными перспективами, у каждой из которых своя правда, а пересечения не видать.

«Последовательные в своём подходе к персонажам и повествованию, но с модернистской манерой съёмки, работы Рая — кинематограф созерцания, который учит нас смотреть на мир. В биографии режиссёра приводится насмешливое замечание редактора сатирического журнала Kolkata [по поводу взгляда персонажей Рая в камеру]: “Вы видели последний фильм Рая? Может, вы хотели сказать, вас видел фильм Рая?”»

Греческое кино в топе!

Новый выпуск фламандского кинопроекта photogénie посвящён греческому кино. Среди примечательных текстов:

— Максимилиан Люк Проктор (везёт же людям с именами) на примере «Вечности и одного дня» Тео Ангелопулоса показывает, как греческий режиссёр работает с временным измерением.

«Неоднократное использование длинных, медленных планов с постоянным движением (будь то увеличение или проезд операторской тележки) было отличительной чертой визуального стиля Ангелопулоса, частично заимствованного у авторов вроде Андрея Тарковского и Миклоша Янчо (хотя он лично отверг эту связь, нельзя отрицать формальные и социально-политические параллели между ними). Но грек уникален использованием технических решений, которые иллюстрируют текучесть времени, чтобы показать, как оно окружает нас, проходит сквозь нас, даже когда мы считаем, что переживаем его линейно. Время вездесуще».

— Алонсо Агилар разбирает фильмы Никоса Кундуроса и Михалиса Какоянниса как иллюстрацию состояния послевоенного греческого кино в краткий промежуток между двумя драматичными событиями национальной истории, от окончания Второй мировой до установления режима чёрных полковников в 1967 году.

«В большинстве работ [Кундуроса и Какоянниса] этого периода есть квазимузыкальный элемент, который определяет эмоциональные моменты фильма. Традиционный танец и народная музыка показываются как неотъемлемые части повседневного существования греков, <...> которые контрастируют со стандартными движениями в так называемой современной жизни. Этот неформальный код общения — то, к чему возвращаются персонажи, когда не хватает слов; их внутренние конфликты прорываются сквозь экран, когда гипнотизирующие мелодии бузуки сопровождают движения их тел. Несмотря на угнетающую хватку авторитетных политических и экономических сил, эти [музыкально-танцевальные] выражения остаются бескомпромиссными и свободными — странное убежище за рамками эстетических канонов и социальных позиций».

Про «Прошлой ночью в Сохо» и режиссёрский киноклуб

В мировой прокат вышел «Прошлой ночью в Сохо» с Аней Тейлор-Джой и Томазин Маккензи — дань уважения Эдгара Райта хоррорам 60-х (в России ждём в конце ноября). Guardian поговорил с режиссёром фильма о ностальгии по 1950–60-м годам, призраках и Мартине Скорсезе как великом киноэрудите. С Эдгара Райта хочется брать пример — на карантине он махнул на всё рукой и решил восполнить пробелы в своей насмотренности (и это один из главных современных режиссёров-киноманов, породивший списки вроде «1000 любимых фильмов Эдгара Райта»). Небольшой перечень рекомендаций от британца прилагается и к этому интервью.

«В конце письма [Мартину Скорсезе] Райт бегло заметил: “Всегда было любопытно, какими работами вы вдохновлялись”. В ответ Скорсезе отправил голосовое сообщение, в котором перечислил 50 влиятельных британских фильмов, — список, который Райт отправил своему другу Квентину Тарантино. Это вдохновило их обоих на создание неофициального “карантинного киноклуба”, который позволял им погрузиться с головой в кино, пока весь мир остановился».

«[Райт:] моя одержимость 60-ми началась с коллекции [музыкальных] пластинок родителей, у них была небольшая коробка с альбомами начиная с первого лонгплея Rolling Stones 1964-го и заканчивая 1970-м. Я слушал эти альбомы в детстве раз за разом и представлял себе мир, из которого они пришли. Поэтому показать [“Прошлой ночью в Сохо”] маме и папе было особенно интересно. Помню, как у них были споры, когда отец говорил “О, мы видели вживую Джими Хендрикса”, — а моя мама в ответ: “Не видели мы Джими Хендрикса, мы видели Pink Floyd”. Я, поражённый, спросил: “И какими были Pink Floyd?” А она: “Они были ужасны”. Конец истории».

Звук, камера, мотор: мексиканские суеверия, гипноз на площадке

Новый выпуск журнала Caligari принёс много любопытных материалов:

— Арт-критик Маша Тупицын представляет полуторачасовой отрывок из своей работы DECADES: 80s про соответствующее десятилетие прошлого века (полная продолжительность — более шести часов). В сопроводительном эссе она поясняет концепцию видео — попытку проанализировать на примере конкретных фильмов, какой звук производят визуальные образы каждого из десятилетий.

«DECADES используют партитуру и звук фильмов для того, чтобы описать каждое десятилетие ХХ века. Раскрывая особые звуковые паттерны каждой декады, — темы, политику, тревогу, повторяющиеся ноты — DECADES спрашивают: какие звуки издаёт десятилетие? Каково настроение и каков тон каждой декады? Почему звуки повторяются и возвращаются? Что звуки, которые мы слышим, говорят нам о том, что мы видим, видели и ожидаем увидеть в будущем? Наконец, какие новые нарративы возникают, когда мы используем звук как принцип организации изображений, а не наоборот?»

— Армандо Эрнандес (киноэнтузиаст и специалист по малоизвестным и забытым фильмам, как представляет его Caligari) рассказывает о мексиканских хоррорах 60–90-х — с постерами, скриншотами и характерными видеофрагментами.

«[В фильме La venganza de la llorona народный мексиканский герой и лучадор] Эль-Санто помогает профессору достать некое сокровище, принадлежащее мумифицированной женщине. Когда сокровище забирают, мумия оживает в образе Ла Йороны, ищущей отнятых детей. Друг Эль-Санто, знаменитый кубино-мексиканский боксёр Хосе Наполес, присоединяется к нему в борьбе с Ла Йороной, добавляя в фильм немного глупости и паранойи.Фильмы с Эль-Санто довольно популярны и известны, но именно этот заслуживает широкой аудитории, поскольку в нём показывается очень известное мексиканское суеверие. Самый легендарный из когда-либо живших мексиканских лучадоров идёт против вопящей женщины, что пугала мексиканцев веками? Восхитительно!»

— Интервью с оператором Энтони Ричмондом («А теперь не смотри», «Блондинка в законе», «Военный ныряльщик», «Кэндимен») о знакомстве с Жан-Люком Годаром и Rolling Stones, Франсуа Трюффо и совместной работе с Бетт Дэвис, профессионализме Дэвида Лина и открытости Николаса Роуга. На деле имён ещё больше — легко представить, как интервью разрастается в увлекательную книгу воспоминаний.

«[Журналист:] Я читал, что [исполнительница главной женской роли в “Кэндимене”] Вирджиния Мэдсен была загипнотизирована перед съёмками определённых сцен?[Энтони Ричмонд:] А, ну, в этом весь Бернард Роуз. В смысле, я люблю Бернарда Роуза, он был чокнутым, но я его люблю. Очень хороший режиссёр. Помню, однажды мы были в гараже, и <...> он сказал, мол, мы собираемся загипнотизировать Вирджинию. Начал выделывать какие-то странные движения руками (имитировал маятник видимо). И вот мы готовы снимать, и я шепчу: “Вирджиния, сдвинься немного влево”. Она, конечно, не была под гипнозом. Это [режиссёр] сошёл с ума и в это верил. Но это было просто великолепно».

Джон Карпентер — закон и порядок

MUBI выпустили тематический текст про Джона Карпентера. Дана Рейноос проходится по всем значимым этапам фильмографии режиссёра, отталкиваясь от жанрового принципа: Карпентер не только как хоррор-мейкер, но и как ценитель главных приёмов вестернов, а также комедиограф (достаточно вспомнить «Тёмную звезду», «Большой переполох в маленьком Китае» или бесконечную нелепую драку Родди Пайпера и Кита Дэвида в «Чужие среди нас»).

«Карпентер — один из типичных американских режиссёров, чья работа охватывает самые разные категории, каждый фильм вырастает из классических жанров — хоррора, вестерна, комедии — и населён изгоями, бродягами и почти мифическими героями».

«Как отмечает [исследователь] Кендалл Р. Филлипс в [своей книге] Dark Directions, “фильмы Карпентера состоят из запретных и укромных мест, населённых бродягами, преступниками и злобными силами”. Вестерн — жанр, который лучше всего описывает эти картины, в которых случайный герой — или герои — должен спасти положение, поскольку закон и порядок тут не помогут».