Самое сложное, наверно, в режиме самоизоляции — строить планы и придерживаться расписания. Но Алексей Васильев составил для вас расписание, которому следовать — одно удовольствие. 7 фильмов, подобранные на каждый день. 7 комедий, которые помогут не стать заложниками уныния и апатии. В общем, теперь вам есть чем заняться на неделе.
«Вздорная комедия» — так наиболее близко можно перевести на русский термин, бытующий в американской кинопрессе как zany comedy. Вас ждёт встреча с персонажами неадекватными, попадающими в ситуации нелепые и чьи поступки идут наперекор всем соображениям логики. Zany comedy снимали во всём мире. Они могли рассказывать о погоне за денежным кушем («Этот безумный, безумный, безумный мир», США, 1963, «Не упускай из виду», Франция, 1975) или, например, о мужчинах, вынужденных скрываться в женском платье от гангстеров («В джазе только девушки», 1959) или полиции («Здравствуйте, я ваша тётя!», СССР, 1975). Но чаще всего они рассказывали о любви, что неудивительно: любовь — чувство самое что ни на есть нелогичное, и толкает она нас на поступки сплошь неадекватные.
Другое дело, что, как и всё в zany comedy, любовь, которая соединит в финальном поцелуе главных героев, сперва приходит к ним в обличье совместного нежелательного приключения: в эталонной ленте этого жанра, «Воспитание крошки» (США, 1938), Кэри Грант весь фильм вроде бы только и делает, что выручает свалившуюся ему на голову новую знакомую Кэтрин Хепбёрн, у которой случились проблемы с транспортировкой леопарда. Нашу подборку мы собрали из «серебряного века» вздорной комедии, пришедшего на конец 70-х. Это было время, когда после тяжелейшего экономического кризиса мужчины и женщины в возрасте 30+ ощутили первый глобальный приступ урбанистического одиночества. Время нарко-алко-излишеств, возведённых в добродетель стилем «диско» и клубом «Студия «54», от которых потянуло на беспричинный смех и вычурные выходки. Время первой волны стиля «ретро», благодаря чему старый жанр zany comedy получил свежую инъекцию постмодернистской иронии. И время великолепных клоунесс, способных, будучи смешными и нелепыми, сохранять при этом своё женское обаяние. Сегодня на такое способны только две актрисы — Сандра Буллок («Мисс Конгениальность», 2000) и Дженнифер Энистон («Мисс Переполох», 2014), оттого жанр вздорной комедии переживает затишье. Что ж, вспомним, как смеялись и смешили голливудские дивы 40 лет, назад в надежде, что не за горами тот час, когда как кинематограф, так и нас самих охватит новый приступ дурачества.
Понедельник: «Грязная игра» (Foul Play), реж. Колин Хиггинс, 1978
Голди Хоун в совиных очках разведённой библиотекарши громко визжит и пытается вытолкнуть шваброй в окно карлика, который лезет в её апартаменты на четвёртом этаже многоквартирного дома в Сан-Франциско. Этот кадр — визитная карточка фильма, в котором по цене комедии вы получаете ещё и залихватский триллер в духе Хичкока, которого так любит героиня Голди. На просмотре одного из них, в темноте кинозала, она услышала предупреждение «Остерегайся карлика» от мужчины, который в соседнем кресле испустил дух от ножевой раны, а пока она в шоке бегала за менеджером, труп бесследно испарился. Ей никто не верит — только живущий на барже недотёпа-полицейский, ролью которого дебютировал в кино комик Чеви Чейз. Под сентиментальную песню Барри Манилоу, на приокеанских серпантинах, в сопровождении карликов, альбиносов и турецких злодеев всех мастей развивается эта безумная история про то, что «даже если вам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца», — при условии, что ваша голова забита убийствами, расследованиями и загадками, и принц подвернётся такой же больной на всю голову.
Вторник: «Главное событие» (The Main Event), реж. Говард Зифф, 1979
В первом кадре огромный нос во весь экран тянется к палочке с первой пробной каплей новых элитных духов. Барбра Стрейзанд всегда была горазда первой выставить на смех своё еврейское достоинство прежде, чем над ним начнёт потешаться публика: пела о нё м в «Смешной девчонке» (1968), мерялась носами с муравьедом на цирковой арене в телебенефисе «Раскрась меня в Барбру» (1966), пока к концу 70-х он не стал самым узнаваемым атрибутом женского тела в шоу-бизнесе. Так что в «Главном событии» титр «В главной роли Барбра Стрейзанд» заменил этот единственный и неповторимый нос. Сама комедиантка сыграла парфюмершу, которую разорил сбежавший с её миллионами бизнес-менеджер. Из активов у неё остался только купленный некогда для ухода от налогов контракт на 60 тысяч долларов с боксёром, который четыре года как отказывается выходить на ринг. Его играет Райан О’Нил во всеоружии своего белокурого сёрферского обаяния. Стрейзанд грозит ему судебным иском, если он не будет отрабатывать контракт, обещает укоротить ему шорты для привлечения на его боксёрские поединки женской аудитории и тащит тренироваться в лагерь на озере Тахо, где окажется единственной женщиной среди оравы потных, беспардонных, сквернословящих мужиков. Полтора часа уморительной кровной ненависти и словесных пикировок вроде: «Ты живёшь в перчатке — я во дворце, ты любишь женщин — я мужчин, что у нас может быть общего?!» В песне на финальных титрах мисс Стрейзанд впервые опробует своё хрустальное сопрано в жанре диско.
Среда: «Артур» (Arthur), реж. Стив Гордон, 1981
Крепко пьяный коротышка Дадли Мур, вываливаясь из лимузина в обнимку со стаканом виски, пытается снять проститутку: «Девушка, а во сколько у вас заканчивается рабочий день?» С утра вышколенный британский дворецкий в исполнении сэра Джона Гилгуда будит их вопросом: «Я осмелился приготовить апельсиновый фреш, кофе и аспирин — или вы изволите блевать?» Артур Бах, которого играет Мур, — наследник 750-миллионного состояния, которое уйдёт от него, если он не женится на такой же богатой, но отчаянно тоскливой наследнице. А без миллионов Артуру верная смерть — он не приспособлен к жизни, умеет только пить и отпускать шутки в адрес охотничьих трофеев миллионеров: «А где у этого лося вторая половина?» За этими невесёлыми раздумьями посреди галантерейной роскоши нью-йоркского люксового магазина Bergdorf Goodman его застаёт явление Лайзы Миннелли в красной ковбойской шляпе и цыплячье-жёлтой куртке. На вопрос, кто ты, о прелестное создание, Миннелли, не моргнув своими метровыми ресницами, отвечает: «Вообще артистка, но сейчас официантка». Это — любовь. Но как же деньги? Просто поразительно, что кинозвёздам тех лет удавалось быть одновременно потешными, постоянно пьяными (со съёмок «Артура» Тейлор и Синатра увезут Миннелли на её первое «проветривание» в реабилитационную клинику Бетти Форд) и при этом душевными, отчаянно-романтичными, как сочинённая для фильма песня Берта Бакарака, которую в 80-х включали в свой репертуар все уважающие себя большие оркестры.
Четверг: «Они все смеялись» (They All Laughed), реж. Питер Богданович, 1981
Посреди недели возьмём передышку и посмотрим вздорную комедию, сыгранную на два тона ниже. Хотя сюжетно она располагает всеми признаками жанра: два дружка-детектива (Бен Газзара и Джон Риттер) наняты следить за богатыми бездельницами, которых подозревают в неверности мужья, да сами по ходу слежки без памяти в них влюбляются. Одну играет Одри Хепбёрн — уже не та Бэмби из «Римских каникул», а пережившая серию нервных срывов, психлечебницу и 9-летнюю разлуку с кино женщина, чьим огромным глазам наконец открылась правда чувств. Другую — девушка с разворота «Плейбоя» Дороти Страттен, которую, по иронии, после съёмок застрелит насмерть ревнивый бывший муж. Есть ещё третья девушка — Патти Хансен, красавица-модель и вечная жена Кита Ричардса, здесь — в кепке водителя такси, в роли пацанки, подружки главного героя. С ней можно совершенно по-мужски вдвоём помолчать и грустно поулыбаться, а чувствовать себя так, словно душу излил. Сам фильм — ода колдовству вуайеризма, когда закон «смотреть, но не трогать» становится залогом неутолимой любви. Жизнь недосягаемых возлюбленных, подсмотренная сквозь витрины модных бутиков, с трибун роликовых катков, с соседних табуретов в барах гостиниц, под песни Синатры и самбы бразильца Роберту Карлуша, оттого более распаляющие воображение, что по-португальски ничего непонятно, кроме сто раз повторённого, самого главного в мире слова «амиго».
Пятница: «Лучшие друзья» (Best Friends), реж. Норман Джуисон, 1982
Песни и музыка, сочинённые для фильмов из этой подборки, посреди сюжетного дурдома и тенниса словесного остроумия играют особую роль романтического ключа. Не стали исключением и «Лучшие друзья», для которых Мишель Легран сочинил одну из самых запомнившихся своих вещей — «How Do You Keep the Music Playing», «Что ты делаешь, чтобы музыка не останавливалась?». Герои Берта Рейнольдса и Голди Хоун, парочка востребованных голливудских сценаристов, ничего специального не делала, только сочиняла истории — и потому они уже пять лет благополучно работают вместе, три года как вместе живут, и музыка их отношений не останавливается. Но как Портос погиб, задумавшись, как это мы заставляем наши ноги бежать, так «музыке» этих двоих наступает хана, когда Рейнольдс решает оформить их отношения. Это лента про знакомство с родителями и знакомство друг с другом — они навещают сперва заснеженный городок её детства, потом — блочные многоэтажки спального района, где вырос он. И вслед за Биби Андерссон из бергмановской «Персоны» герои этой ленты смогут повторить истину «Лучше не знать друг друга, чтобы любить» — с той только разницей, что придут к ней сквозь сугробы смеха, по ухабам вздорной комедии, с непременной передозировкой валиума посреди ресторана на глазах потенциальной свекрови и прочими её беспроигрышными атрибутами.
Суббота: «Полицейский по найму» (Rent-a-Cop), реж. Джерри Лондон, 1987
За главную роль в этом фильме Лайза Миннелли была удостоена премии «Золотая малина» как худшая актриса года. Спору нет: флегматичному, уволенному после шумного провала операции по поимке наркодилеров копу (в исполнении Берта Рейнольдса) её непрерывные вопли, взвизги, пляски — как заноза в заднице. Но нам, зрителям, с безопасного расстояния смотреть на этот поединок темпераментов — одно удовольствие. Семеня пухлыми ножками на каблуках в короткой лисьей шубке, накинутой поверх красного блестящего платья, с внушительным начёсом на голове по лютым морозам чикагской зимы 1987 года, Миннелли создаёт такой же незабываемо-мультяшный, как Винни-Пух или Карлсон, образ перепуганной проститутки, случайно увидевшей лицо непойманного убийцы, за что теперь он то и дело норовит её прирезать. Рейнольдс, которого она наняла телохранителем, тащит её в гостиничную комнату, где произошло преступление, чтобы попытаться подобраться к истине, а она в ужасе возвращается в самый страшный момент своей жизни, упирается с азартом не желающей идти домой болонки, а когда и это не работает, по-детски непосредственно предлагает: «Слушай, а не пора ли нам подкрепиться?» Совершенно незабываемы и её пробежки с привязанным к заднице стулом, на котором зафиксировали её бандиты. Бандершу проституток играет ещё одна эстрадная дива — Дайон Уорвик. Возможно, в 1987-м хуже фильма и не было (хотя на показах этого фильма на Московском фестивале 1989 года гигантский зал МДМ всегда был битком), но если бы сейчас вышло хоть что-нибудь подобное, мы бы просто взвыли от счастья!
Воскресенье: «Безумные подмостки» (Noises Off...), реж. Питер Богданович, 1992
И напоследок — чистая смеховая бомба. Этот фильм обожают синефилы, Тарантино достал его режиссёра, Богдановича, чтобы тот снял его в какой-нибудь комедии наподобие (что тот и сделал, в «Мисс Переполох», 2014), но широкой публике приходится о нём напоминать. Однако в итоге нет никого, кто, независимо от своего социального статуса и (кино)эрудиции, не свихнул бы на нём челюсть. Это фарс в трёх актах о театральной постановке фарса. Сперва всё скорее забавно, чем реально смешно. На генеральной репетиции актёры явно заняты больше своими любовными переживаниями, чем игрой: одного (Кристофер Рив, первый Супермен мирового кино) бросила жена, другой (Джон Риттер), напротив, завёл роман с возрастной дивой (Кэрол Бёрнетт), третий (Денхолм Эллиот) запил, режиссёр (Майкл Кейн) изменил ассистентке с британской секс-куклой. Но когда во втором акте эта расстановка закулисных интриг изменится, настанет полный дурдом. Героям надо успеть за кулисами врезать, вмазать, высказать, отобрать бутылку за секунды, пока их персонажи отсутствуют на сцене. Это клоунада высшей пробы, и невозможно представить, как актёрам удалось отрепетировать такой сложный и продолжительный каскад молниеносных трюков, где всё рассчитано на долю секунды. Третий акт, третья постановка, где невообразимое творится уже не за кулисами, а на сцене, при первом просмотре фильма кажется не таким смешным, как второй. Но во время следующего просмотра понимаешь: второй акт просто начисто лишал тебя сил смеяться дальше. А теперь, когда уже, зная, что увидишь, проходишь смеховую истерику второй постановки спокойнее, а покатываешься уже на третьем акте. Редкий случай комедии, раскрывающей свой потенциал постепенно, при повторных просмотрах — обычно такие комплименты отвешивали только фильмам Тарковского и Бунюэля.
