В отечественных кинотеатрах еще можно застать картину «Лучше всех» — прошлогоднего рекордсмена национального проката, оправдывающего свою российскую локализацию как минимум кассовыми сборами. О феномене этой и других востребованных французских комедий рассказывает Антон Фомочкин.
Как говорил Антуан Сент-Экзюпери, «по-настоящему видеть можно лишь сердцем» — примеряя ту же идеалистки-романтическую оптику, стоит, откинув колючий жанровый скепсис, приглядеться и к народно любимой (прежде всего платёжеспособными гражданами Пятой республики) французской комедии. Конечно, всегда есть нюансы восприятия. Ментальность — одновременно и гиря, не позволяющая свободно перестраиваться меж смеховых культурных различий, и ядровая часть индивидуального культурного кода. А субъективное понимание юмора объяснить порой так же непросто, как и любое другое чувственное начало.
Например, почти все с нежностью относятся к Рождеству (Новому году), настраиваясь на нужный лад мотивирующими историями о дарах и чудесах. Но не только в России к этой дате сервируют бытовой хоррор о залётном селфиш-москвиче, который доводит петербуржца до белочки, усмиряемой ледяной струёй душа (ещё и в одежде). Во Франции смотрят фильм с говорящим названием «Дед Мороз — отморозок», где по сюжету в офисе телефона доверия встреча Рождества невменяемыми (со справкой) и просто несчастными людьми приводит к убийству и красочным дебатам на тему того, что же делать с остывшим телом. Торжественно, не поспоришь — а главное, при неразрешённой задачке с трупом все нужные тайные признания в любви прозвучат вслух, а печальные аутсайдеры наконец-то станут этим вечером не так одиноки.
Чтобы понравиться большинству, не всегда нужно быть удобным. Французские комедии даже при наличии грубых и неполиткорректных шуток смягчают аудиторию другим — сбивающим любую спесь гуманизмом. В кадре могут шутить на тему войны, инклюзивности и расизма, но обрамляя это такой согревающей добротой, что трудно будет не проникнуться, даже если по каким-то неведомым причинам у зрителя в юморе есть табу.
«Бобро поржаловать!» (Bienvenue chez les Ch'tis)
(20,4 млн зрителей)
Почтовый менеджер Филипп (Кад Мерад) спит и видит, как везёт счастливую супругу в Санари (побережье, Прованс) после перевода в тамошний офис. Осуществить эту затею считается проще, если сотрудник — инвалид. Филипп, недолго думая, пересаживается на коляску и самым идиотским образом поднимается с неё, чтобы пожать инспектору руку. Пойманный с поличным работник в наказание получает назначение в северный Берг, как считается, катастрофически отсталую глушь неподалёку от Дюнкерка. Местные в самом деле говорят на чудаковатом диалекте (шти) и по-простецки грубы, но, вопреки предрассудкам, Филиппу начинает нравиться проводить с ними время.
Непробиваемый рекордсмен национального проката — выше только кэмероновский «Титаник». Миляга-симпатяга французского кино режиссёр-концептуалист Бун на протяжении всей своей карьеры выступает в роли этакого кота Леопольда. Работая над комедией «Таможня даёт добро», он объединял конфликтующих деревенских таможенников, вынужденных годами собачиться на общем приграничном пункте (Бельгии и Франции). В «От семьи не убежишь» про потерявшего память современного художника, которого навещают диковатые родные, от которых тот когда-то отказался, — подталкивал к взаимопониманию снобскую столицу и простодушное село.
Разница в том, что подобное желание примирить всех и вся (в отличие от амбиций валидольного Леопольда) совершенно не раздражает, ведь герои фильмов Буна — несчастные аутсайдеры, редкая радость в жизни которых — это удовольствие дружбы/единения друг с другом. «Бобро поржаловать» в этой парадигме — по меньшей мере программный фильм, ведь режиссёр не сводит вместе Париж и провинцию (что было бы очевидно), наоборот, это биф противоположностей, юга и севера, жители которых внезапно все оказываются одинаково несчастны, как бы различен ни был их диалект. Бун до совершенства отточил способность вызывать в зрителе совесть. В этом никогда нет нравоучительной дидактичности, наоборот, лишь неравнодушие и эмпатия, ведь герою волею сюжета приходится стыдиться хороших людей. Вот и берговцы ради дурака Филиппа разыграют перед его супругой спектакль, пестующий все страшилки-стереотипы. И, кажется, со времён выхода «Бобро поржаловать» не было придумано более действенного художественного способа их побороть.
«1+1» (Intouchables)
(19,4 млн зрителей)
Ради удержания пособия по безработице Дриссу (Омар Си) требуется завалить ещё одно собеседование. Однако, вопреки здравому смыслу, аристократ, миллионер, ценитель высокого искусства и, по несчастью, инвалид-колясочник Филипп (Франсуа Клюзе) нанимает бедового сенегальца в свои сиделки, потому что тот его искренне не жалеет. Ну а дальше, цитируя «Касабланку», «сдаётся мне, это начало великой дружбы».
Сразу несколько малоудачных ремейков (от голливудского до аргентинского) загульных приключений Филиппа и Дриса, кажется, лишний раз доказали, что залог успеха этой истории был далеко не в соответствии формуле «чопорный богач и быдловатый бедняк приятельствуют вопреки». Если и есть у этой народной Джоконды секрет, то он в двух хитрых улыбках, заново списать которые возможно, разве только вернувшись во времени почти что на пятнадцать лет назад. Первая — пока ещё не растиражированная, в исполнении Омара Си, чуть нагловатая и обаятельная, что сенегальская душа. Вторая — за Клюзе, который первое время выступает с позиций царевны Несмеяны, но втягивается в разгульные будни и слегка стыдливо, но искренне начинает ухмыляться.
Бывают случаи, когда в ответственный момент собираются хорошие люди, делают всё от чистого сердца и расходятся как в море корабли. Это тот случай. Дуэт Накаша и Толедано впоследствии будет годами в своих житейских комедиях эксплуатировать минорно-сентиментальные переглядки своих героев под грустные пианинные проигрыши, но такой депрессивной пронзительности, что пробирает при взгляде на тоскливого Филиппа, они так и не повторят. Си стал щеголять своей белоснежной лыбой в 32 едва ли не в каждом фильме, чего уж говорить о прочих отрепетированных в «1+1» ужимках. Один Клюзе остался артистом старой школы и в дальнейшем не стал хмуриться в кадре на автопилоте (мастер).
Но и это всё не важно. Фильм Накаша и Толедано распадается на ряд едва ли не канонических уже комических сцен сопряжения социальных крайностей. Издевательство над оперой. Неакадемические танцы под аккомпанемент айпода на дне рождения Филиппа. Проданная втридорога мазня Дрисса, который внезапно переобулся в современного художника. Есть в «1+1» какой-то необъяснимо печальный мальчишеский задор, подтверждающий, что каждому в этой жизни нужен partner in crime.
«Большая прогулка» (La Grande Vadrouille)
(17,3 млн зрителей)
Лето 1942-го. Группа сбитых британских лётчиков поочерёдно (так как всех раскидало по разным частям Парижа) делегирует невозмутимому маляру Буве (Бурвиль) и дирижёру-ворчуну Лефору (де Фюнес) миссию встретиться в турецких банях, чтобы связать экипаж друг с другом.
Вскоре Буве и Лефору, скомпрометированным своей благородной задачей, придётся спешно ретироваться вместе с британцами, рассчитывая незамеченными добраться до спасительной территории Виши. Примерно с тем же рвением в 1966 году отводил душу и французский зритель. Да так, что рекорд «Прогулки» пал лишь полвека спустя. Пусть Вторая мировая осталась даже не в позавчера, но полученные в те годы национальные травмы всё равно ныли. Чем же тогда лечиться? Конечно, стоическим дуракавалянием ведущих на тот момент артистов Франции де Фюнеса и Бурвиля (флегматика и холерика).
«Прогулка» с годами стала считаться едва ли не манифестом целебного назначения. Ведь только комическое побеждает в этом фильме зло. От преследователей герои, грубо говоря, бесстыдно отбиваются тортами. Неловкая конспирация сводится к классической сумятице переодевания. А судьбу парочки решает неумелый косоглазый стрелок, ведь объединяющий символ в этой условности уж точно не может пасть всерьёз. Буве и Лефор препираются, потому что не похожи, как не должны с ходу найти точки соприкосновения два социальных класса (рабочий и интеллигенция), которые оба и представляют. Смехом при помощи «Прогулки» Франция заглушала горе, и чем абсурднее и глупее (на вид) были гэги, тем легче становилось на сердце.
«Астерикс и Обеликс: Миссия "Клеопатра"» (Asterix & Obelix: Mission Cleopatra)
(14,9 млн зрителей)
Неприступные галлы приходят на помощь египетскому зодчему (Жамель Деббуз) — бедолаге поручено всего за три месяца построить в Александрии здоровенный дворец по заказу Клеопатры (Моника Беллуччи). Цезарь (Ален Шаба) при помощи вредного архитектора-завистника Амонбофиса (Жерар Дармон) планирует сорвать стройку, ведь возведение махины — часть спора римского правителя с египетской императрицей, а в проигравших Гай Юлий ходить не желает по праву авторитарного характера.
Постмодернистская классика и настольный французский фильм для взрослых детей. Шаба, самоиронично взявший на себя не только режиссёрскую партию, но и роль Цезаря, привлёк к адаптации архетипического комикса Рене Госинни театральную труппу Robin des Bois. Так коллективными креативными силами «Миссия» распадается на соцветие золотых, а то и платиновых сценок, построенных на культурологическом и пластическом абсурде. Влюблённое залипание под Ti amo. Шайка пиратов, предпочитающая топиться самостоятельно, лишь бы не получать тумаков от галлов. Мультяшные шатания по недрам гробницы. Кунг-фу-драка зодчих на острие колонн. Моника как самая обаятельная и привлекательная Клеопатра в мировом кино. Кажется, Шаба целенаправленно ввёл в сюжет романтическую сцену с Цезарем и Клеопатрой, ибо… Как устоять. Устоять невозможно и перед этим наглейшим комическим метанапором, будто волшебное зелье взаправду разливали на съёмочной площадке.
«Лучше всех» (Un p'tit truc en plus)
(10,8 млн зрителей)
Тандем рецидивистов, состоящий из сварливого непутёвого отца Опри (Кловис Корнийяк) и его недотёпы-сына Сильвана (Артюс), после неудачного ограбления ювелирки безальтернативно прибивается к автобусу, полному молодых людей с особенностями развития. Теперь, чтобы не попасться, младшему приходится притворяться «своим» среди подопечных специального летнего лагеря, а старшему — его терпеливым опекуном.
Чем-то похожим при продюсерском участии братьев Фаррелли занимался чудак Джонни Ноксвилл в «Симулянте», правда, тот фильм по сегодняшним этическим меркам наверняка бы просто не дошёл в Голливуде до первого студийного питчинга. Авторы «Лучше всех», впрочем, ничего не стесняются — ненароком дубасят особенных отдыхающих вёслами, демонстрируют оскорбительные (не для наивного сознания их создателя) поделки, собранные на кружке труда, и неустанно заставляют Сильвана чувствовать себя неловко.
Исполнение — кондовое, всё же Артюс не только комик ограниченного диапазона (высоченный рохля-болтун, в котором ненароком просыпается характер), но и режиссёр сомнительного функционала.
Затея — совершенно необязательная, достаточно логлайна, чтобы примерно представить себе, чем лето кончится. Всепонимающий посыл, само собой, побуждает Сильвана и Опри по-отечески проникнуться к сотоварищам по экскурсии, став для них семьёй, которой герои, по разным причинам не стали друг для друга. Тем не менее Артюс берёт аудиторию почти балбесным обаянием и ненавязчивой перекличкой классических для французского кино сюжетных кодов (просто проследите за финальным финтом с краденой ювелиркой).
Среди прочих «Лучше всех» выделяют ровно два момента: немотивированная сцена прослушивания Parole parole и запойные испанские спринг-брейкерс несчастного студента, опоздавшего на автобус (чьё место занял Сильван), при нужном монтажном усилии вышла бы славная короткометражная шутка.
