Михаил Шемякин— художник, скульптор. Лауреат Государственной премии России.
После неоднократных арестов выставок, конфискаций работ и принудительного лечения в психиатрических больницах в 1971 году был выслан из СССР во Францию. Через десять лет переехал в Нью-Йорк. Начиная с 90-х годов, регулярно приезжает в Россию. Работы Шемякина находятся в коллекциях ведущих музеев мира.
Фото Андре Бояков
Итак, Михаил Михайлович...
Можно Михаил просто. Я живу там, где отчества нет, и мне всегда как-то режет слух. Тем более, в России, где уважения к человеку мало, но зато все Иван-Иванычи, а вслед несётся: говнюк!
За что вы не любите отчества?
Да у нас их нет просто. Я же в России прожил всего 16 лет, всё остальное время — за границей. Отчеств нет. У нас президент Джон или, кто там сейчас, придурок этот, Трамп.
Вы не живёте в России, но работаете для России...
Я всегда работал для России.
Сейчас вы снимаете фильм с Вячеславом Полуниным и Антоном Адасинским, что это за проект?
Ну, это такой проект вольных стрелков. То есть мы делаем полусюрреалистический фильм, без сюжета, придумываем сюжет на ходу, это съёмки в духе раннего Бунюэля, если вы знаете «Андалузского пса» или «Золотой век» — это вариации в нашем ключе, но на тему раннего Бунюэля.
Так, а как появился этот проект? Просто три близких товарища собрались и решили похулиганить?
Встретились и решили сделать пластические зарисовки. Антон разделся догола, взял громадную бутыль из моего спектакля «Щелкунчик», стал бегать, Слава стал строить из себя большого колдуна, я составлять какие-то предметы на столе, и стали снимать. Здесь в Петербурге живёт замечательный создатель театра АХЕ, если вы знаете, Сенченко...
Да, конечно, Павел Сенченко.
И он выступил режиссёром этого фильма, был великолепный техник, забыл его имя. И мы снимали, удивляя французов. Представьте на улице небольшого пыльного городка появляется обнажённая женщина, обнажённый Адасинский. Французы, конечно, были потрясены. Делаем мы этот фильм, но ничего великого в нём нет. Это любопытный эксперимент, который будет показан на моей выставке в Москве, в следующем году в музее современного искусства.
Вы в нём выступаете как художник?
Мы все по очереди режиссируем, все по очереди что-то придумываем, и даже меня можно увидеть в этом фильме.
Скажите, это правда, что вы консультировали Андрея Кончаловского при съёмках «Щелкунчика»?
Я не работал с Кончаловским никогда. Я его знаю, знаю давно, десятилетиями, но никогда не работал с ним. «Щелкунчик» — это мой балет, который идёт уже 17 лет, но я никогда с ним не работал.
То есть вы вообще не общались, когда Кончаловский снимал «Щелкунчика».
Нет-нет, я не консультировал. И не думаю, что если бы я консультировал, получилось бы то, что получилось. Наверное, это был бы больше Гофман и более Шемякин, чем то, что он создал. Это его видение такое. А так нет, я очень люблю его как режиссёра, да и вообще люблю русских режиссёров, замечательные талантливые люди.
Например, кого?
Ну, прежде всего, это мой друг Сокуров Саша, один из выдающихся режиссёров, уже несколько лет я делаю мастер-классы в киноакадемии искусства у Никиты Михалкова, недавно вот посещал меня во Франции Павел Лунгин, которого я высоко ценю. Да много кто, Звягинцев...
Какое у вас последнее яркое кинематографическое впечатление?
Буквально позавчера я смотрел замечательнейший фильм «Время первых». Я очень люблю Миронова, замечательный второй актёр — Хабенский. Сегодня ночью я смотрел «Большой» — тоже замечательный, серьезный фильм. И учитывая, что я сейчас живу во Франции, которая просто не в состоянии ничего сделать интересного, ни в области изобразительного, ни в области визуального, мы живём на красивом таком кладбище, замечательном. Поэтому всё, что здесь происходит в области кино, искусства, театра — это бешеная динамика, которую я могу сравнить только с Америкой, с Нью-Йорком, где прожил долгие годы.
Вас часто приглашают сейчас в кино? Художником, консультантом, актёром?
Да, предлагают, но я чаще всего отказываюсь. Во-первых, я очень занят и преподаю, вожусь со своими студентами. А, во-вторых, то, что мне предлагалось, как и в театральной области, мне не всегда нравится. Если что-то будет меня интересующее — я бы сделал, но пока нет.
Практически все, кого вы упоминали в ходе интервью — Александр Сокуров, Антон Адасинский — они за последнее время сделали довольно однозначные заявления, в частности, это связано с публикацией «чёрных списков» минкульта. Адасинский отказался участвовать в культурном форуме, Сокуров тоже. И там же формулировки, прямо с которыми вас исключали из института Репина: «за эстетическую извращённость»...
Здесь происходит столько разных таинственных вещей, которые надо проверять и проверять. Если такое было — это позор, если это провокация — то она глупая и ненужная, особенно на фоне всех сегодняшних событий: этой гомофобии, разгулявшегося исступлённого православия, квасного патриотизма... Всё это мы пережили, и, если будет возвращение к этому — это будет весьма печально. Хотя я думаю, что сегодняшнюю молодежь голыми руками не возьмёшь.
