Фильм «Птица» режиссёра Андреа Арнольд с Францем Роговски и Барри Кеоганом в главных ролях выходит в российский прокат 28 ноября. Фильм о девушке Бэйли (дебютантка Никия Адамс) и её новом знакомом, похожем на странную птицу, впервые был показан на Каннском кинофестивале. Картина была в конкурсе и получила хорошие отзывы критиков. Многие остались разочарованы отсутствием призов у картины. В том числе и Сусанна Альперина, которой фильм понравился и даже навеял воспоминания о Карлсоне, с той лишь разницей, что у Астрид Линдгрен — малыш, а в «Птице» — подросток и его история взросления. После премьеры в Каннах наш автор взяла интервью у исполнителя роли Птицы — известного немецкого актёра Франца Роговски.
Андреа Арнольд — британский режиссёр с мировым именем. Как случилось, что вы стали частью «Птицы»?
Франц Роговски: Андреа решила, что я буду играть в «Птице» главную роль, ещё не поговорив со мной, и просто меня пригласила. И это было невероятное предложение, от которого было невозможно отказаться. Я в это время снимался в другом фильме, и мне позвонил продюсер и пригласил на встречу. Я прилетел, и через три часа мы с Андреа встретились за ужином. Это был прекрасный разговор, она поделилась со мной разными идеями. Сценария тогда ещё не было, мне нечего было прочитать, но я знал её предыдущие работы, и этого было достаточно.
Что вас заинтересовало в вашем персонаже?
Франц Роговски: Я сразу понял, что хочу принять участие в этом фильме. Она описала сцену, где герой, почти обнажённый, стоит на крыше небоскрёба. Сразу решил: это должен быть я! Она назвала его отчасти Мэри Поппинс, отчасти ангелом-хранителем. В итоге трансформация человека в птицу создана в первую очередь с помощью разных объективов и технических приёмов. И, конечно же, за счет актёрской игры. В фильме использована максимум половина снятого нами материала. Большая часть трансформации туда не попала, так что в фильме вы видите только верхушку айсберга. И такое же впечатление у меня было от встречи с Андреа: она, как настоящий художник, рассказывает только про верхушку айсберга, а глубину ещё предстоит постичь.
У вашего персонажа нет предыстории, мы не знаем всего, что с ним случилось. Вы придумали для себя, что с ним происходило, обсуждали ли это с режиссёром?
Франц Роговски: Всё, что я знал, — что у моего персонажа есть отец, так как он говорит, что ищет его. И я спросил себя, что могу сделать, чтобы защитить его. И принял эту неопределённость.
“ День за днем мы вместе открывали для себя Птицу.
Нам всем нужен был такой воображаемый друг во время взросления. Что вы привнесли в образ Птицы от себя?
Франц Роговски: Всё, что у меня есть. Я тоже взрослел, пережил переходный возраст, когда ты ещё ребёнок, но уже хочешь быть независимым от родителей. Происходят шокирующие встречи с собственным телом и психикой. В жизни резко появляется множество взрослых вещей. Фильмы всегда рассказывают о столкновении человеческой природы и культуры. И о том, что в эту борьбу вовлечён весь окружающий мир. Мы рассказываем историю человека, который ищет свой путь в мире людей, окружённом природой. Мне кажется, что в этом и есть главный смысл.
Каков, на ваш взгляд, наиболее точный референс вашего персонажа: Мэри Поппинс, чёрный лебедь, ангел-хранитель или, возможно, Карлсон?
Франц Роговски: Из-за того, что я не готовился, у меня не было референсов. Я просто приходил на съёмки и пробовал. Я не смотрел фильмы про Мэри Поппинс и не стал это делать только из-за того, что Андреа её упомянула. Если бы она хотела, чтобы я подготовился, то дала бы мне сценарий. Так что я просто доверялся ей, открывался полностью, чтобы она могла использовать все мои умения, краски, способности для создания своей картины. Она посылала мне видео с летящими птицами, изображения обнажённого человека, пролетающего над пейзажем и водой. Она отправила мне 20 песен, в основном, современных композиторов, а также — духовную музыку. Я слушал это в целом около ста часов до начала съёмок, смотрел видео и фото, которые прислала Андреа, и создавал у себя в фантазии мир, наполненный энергией, которая, как мне представлялось, ей нужна. Но определённого культурного референса у меня не было.
То есть у вас не было полного сценария, даже накануне съёмок?
Франц Роговски: Нет, у меня ничего не было! Я знал только, что фильм называется «Птица», что Птица — это я, но фильм не про меня, а про девочку Бэйли. И даже это я узнал только за день до съёмок. Я знал про костюм, что в какой-то момент у меня будут перья, — то есть я всё-таки буду настоящей птицей. Сценарий был, но появлялся примерно в понедельник — на предстоящую неделю. Это был такой целенаправленный подход — не знать всё наперёд и привнести самого себя в работу.
В фильме вы «разговариваете» буквально на языке тела. Это работа хореографа или импровизация?
Франц Роговски: В основном импровизация. Андреа просто говорила: «Можешь сделать пируэт?» И я делал.
Это ваш первый опыт с таким подходом к съёмкам — без подготовки?
Франц Роговски: Я начинал свою карьеру в кино с мамблкора — чистой импровизации. Не уверен, что это обязательное условие для мамблкора, но у нас было так. Якоб Ласс, режиссёр моего первого фильма, называет свои сценарии скелетами — там есть суть истории, обозначены темы, но это просто мотивации, а не диалоги. И в каждом дубле всё происходит по-разному. В одном он просит тебя быть интровертом, а в следующем — экстравертом. Это отдельный подход, требующий большого напряжения. Так что я умею работать в «технике» импровизации.
Каково было работать с подростками?
Франц Роговски: Никия большой молодец, это же её первая роль. Для Андреа вообще в целом интересно работать с непрофессиональными актёрами: её вдохновляет реальность, интересна живопись настоящими красками. Многое в фильме, в том числе и эти актёры, связано с её собственными детскими воспоминаниями. Например, дом, в котором живут дети в «Птице», их комнаты похожи на тот дом, в котором она сама выросла. Сама история отчасти основана на её опыте. Она сама заботилась о других детях в семье, родителям было не до того. Выбирая актрису, Андреа искала ту, что сможет не притворяться, что знает этот мир. Так она нашла Никию.
То есть фильм личный для режиссёра, но есть ли в нём что-то личное и для вас?
Франц Роговски: Конечно. Я много работал над физической стороной своего персонажа: как он ходит, как стоит. В этом я опирался на свой опыт артиста современного танца. Это очень личное для меня. Мы толком об этом не говорили, но я пользовался именно этим привычным мне языком.
Когда вы выбираете роль, что заставляет вас заинтересоваться проектом? Сценарий, разговор с режиссёром?
Франц Роговски: Обычно важны три вещи: люди, с которыми будешь работать, сам проект и деньги, которые на нём заработаешь. В каждом случае я надеюсь, что получится собрать хотя бы два из трёх пунктов. Замечательно участвовать в интересном проекте с хорошими людьми, или в интересном проекте не с такими хорошими людьми, но за хорошие деньги. Похуже — плохой фильм за хорошие деньги, от такого остаётся неприятное чувство.
Очень сложно найти интересную историю. Меня привлекает творческая работа с независимыми людьми, которые ищут свой язык, а не просто создают продукт для рынка. Но кто знает… Возможно, вскоре вы увидите меня в сериале. Бывают отличные сериалы, но они работают совсем не так, как фильмы. Бывают очень личные, но всё равно работать с таким большим количеством людей — совсем другая вещь. Но обычно я работаю с режиссёрами, которые сами пишут сценарии своих фильмов, создают свои миры. Так что в первую очередь ищу интересные истории.
Вы думаете о международной карьере, о Голливуде?
Франц Роговски: Конечно, но тут не мне выбирать. Пока я не получал интересных предложений из Голливуда. Там много замечательных людей. Но я немец и не буду сам навязываться.
В прошлом году на Каннском фестивале вы стояли со всеми вместе в очереди на фильм. Я даже попросила вас сфотографироваться и храню это фото. Что Канны значат для вашей карьеры?
Франц Роговски: Я был там четыре раза. Одним из первых крупных кинематографистов, с кем мне довелось работать, был Михаэль Ханеке, и я был с ним в Каннах с фильмом «Хэппи-энд». Это была моя первая красная дорожка. Я ужасно волновался, мы с ним сидели в машине минут 40 перед этим, ждали, пока откроют дверь. Там были только мы двое и Изабель Юппер, никто не говорил ни слова. Все волновались. И спустя почти 10 лет ощущения такие же: к этому нельзя привыкнуть. Я до сих пор удивляюсь тому, что кто-то хочет посмотреть фильмы со мной. И что меня берут в кино — сам бы я этого не сделал.
То есть вы очень самокритичны?
Франц Роговски: Я собираюсь пойти на психотерапию.
Вы уделяете большое внимание стилю и моде. В фильмах это, конечно, часть мира. В «Птице», например, вы носите килт. Но вы и в жизни одеваетесь очень ярко. Это важно для вас?
Франц Роговски: Костюмы играют огромную роль в создании персонажей. Когда актёр не знает, что делать, он надевает костюм и худеет, снова надевает костюм, красит волосы — и половина работы сделана. Это правда помогает.
У вас не было дома птицы в детстве?
Франц Роговски: Нет. Но были моменты, когда она была мне нужна. Сейчас мне кажется, что моё тотемное животное — смесь совы и черепахи.
Сова — это мудрость, а черепаха?
Франц Роговски: Черепаха — потому что я несу тяжёлый груз на своих плечах.
