25 лет назад на экраны вышла киноадаптация комикса о системе правосудия, которая борется с анархией в мире после глобальной катастрофы. Закон в этой реальности жесток и у него есть лица. «Судья Дредд» — фантастический боевик, который, как водится, настроил против себя критиков, но умудрился полюбиться зрителям. Антон Фомочкин рассказывает, как картине удалось не кануть в Лету, хотя изначально всё к этому и шло, чем экранный образ Судьи отличается от первоисточника и почему, возможно, Дредду стоило оставаться героем исключительно на страницах графических романов и не «перекочёвывать» на большой экран.
Один обособленный город на тысячи километров сухой земли. Выжженные пустоши, простирающиеся за стенами агонизирующего мегаполиса далёкого будущего, напоминают прерии из многосерийной «Сыромятной плети». Любая потасовка на городских улицах оборачивается молчаливой дуэлью. В былые времена шериф прицеливался, чтобы сразить бандита. Теперь же вместо кольта — многофункциональное и технологичное оружие, а Судьи стали выбирать средство ликвидации, оценивая силы противника и не размениваясь на традиции дуэли. Противятся всеобщему порядку в новом времени дружные ряды «punks», несдержанные, агрессивные хулиганы и наркоманы, опьянённые ощущением вседозволенности.
В центре сюжета герой с типажом, пришедшим уже откуда-то из повседневности «Грязного Гарри». Поэтому нетрудно догадаться, что за характером Дредда маячит фигура Клинта Иствуда. А в том мире, где он обитает, угадываются широты, в которых оказывался иствудовский лирический персонаж на стыке 60-х и 70-х. Судья этих кварталов — полицейский, чьи методы далеко не гуманны. Коронная фраза «Я — закон» исчерпывающе описывает широту его полномочий. Он не задаёт поверженным вопроса: «Ты считал, сколько патронов осталось у меня в барабане револьвера?» Он карает, ни к кому не прислушиваясь. Никаких оправданий, никакого милосердия, лучший исход встречи с ним — долгий тюремный срок. Приговор выносится на месте преступления. Единственное моральное мерило — правосудие. Этим правилам следовал Судья Дредд в момент своего рождения в журнале «2000 AD» и продолжает их придерживаться на страницах комиксов уже несколько десятков лет.
История полнометражного «Дредда» не отличается от многих многострадальных блокбастеров 90-х. Разработка киноверсии о трудовых буднях судьи в Мега-сити была запущена за несколько лет до начала съёмок. Через проект прошло несколько именитых постановщиков, пофлиртовавших и на разных этапах распрощавшихся с «Судьёй». Тогда как с кандидатурой на роль главного героя определиться было проще: в те годы на такой типаж выбирали между Шварценеггером или Сталлоне. Стоило отказаться первому, продюсеры сразу же звали второго. Во время производства царила размашистая безалаберность, достойная громких студийных крахов, которыми ознаменовались девяностые для производителей дорогостоящих боевиков. На каком-то этапе дизайн формы Судей впустую разрабатывал Джанни Версаче. С рейтингом R фильм вышел на экраны исключительно вследствие спешки с релизом и из-за невозможности перемонтировать картину так, чтобы подростки всё-таки могли её посмотреть, а впоследствии купить игрушки с «Дреддом» в составе «хеппи-мила» (картину прокатывал «Дисней», потому коммерческий расчёт был вполне очевидный).
В фильмографии Сталлоне «Судья Дредд» располагается между «Специалистом», «Разрушителем» и «Наёмными убийцами». В начале девяностых к проектам актёра критика была особенно беспощадна. Но зрителю по сути не были важны отрицательные рецензии и пересуды, он приходил в видеопрокат за кассетой и не мог устоять, засматриваясь на обложку, обещавшую очередную одиссею Слая и истребление мирового зла. Фильмы со Сталлоне в те времена особенно не отличались приземлённостью и походили скорее на квесты, где антагонистами выступали киллеры, выбравшиеся из криозаморозки опасные преступники или целая группа убийц, которых герой Слая без зазрения совести взрывал. «Дредд» — это прежде всего яркий образ, можно было не видеть самого фильма, но волевой подбородок героя, выглядывающий из-под массивного шлема, узнавал почти каждый мальчишка. И сегодня, спустя двадцать пять лет и один полнометражный ребут с Карлом Урбаном, ничего не изменилось. Во многом именно благодаря своей полнометражной адаптации «Дредд» вошёл в поп-культуру и закрепился в ней. Возможно, в качестве персонажа жестокого комикса, вокруг которого сложился культ, герою бы не удалось заработать обширную фан-базу. Такой вырисовывается парадокс при всех скромных драматургических достоинствах этой ленты со Сталлоне.
Проблема «Дредда» далеко не в том, что он не выдерживает тональности первоисточника, вольно обходится с каноном или избыточно прямолинеен. Мир, полный насилия и хаоса, в котором необходимо присутствие Судей, продуман до деталей и живёт в кадре по своим законам. Мифология, свод правил, смешение милитаризма и карикатурной панк-культуры, многообразие фактуры — с каннибалами, прячущимися в пустыне, внутренней иерархией департамента полиции, пенсионным уходом в Оптину пустынь старейшин — просто не стоят того простодушного квеста, выпавшего на долю экранного Дредда.
В названиях злосчастных переулков, на которых убивают посреди бела дня, обыгрываются культовые комедийные дуэты — сначала упоминается «Уголок Эбботта и Костелло», затем «Уголок Барнса и Аллена». Дикое сосуществование безобидного, диснеевского юмора и классического насилия присущего самым мрачным работам в фильмографии Сталлоне, тогда казалось чем-то безвкусным, сейчас же воспринимается как сформулированный дух времени, отражение эпохи через формулу создания мейнстрима девяностых. Взгляд на «Дредда» позволяет исчерпывающе обобщить царящее торжество честного, но немного недалёкого «экшн-героя», образ которого разве что не бронзовеет на экране. «Дредд» — футуристический боевик со Слаем, испытывающим экзистенциальный кризис от осознания того, что он на самом деле машина для правосудия, абсолют справедливости, выведенный из пробирки. И это данность, которая не имеет никакого отношения к первоисточнику, богат он на хорошие сюжеты или нет.
Малоизвестный постановщик Кэннон, на тот момент автор двух маленьких фильмов, получил на производстве психологическую травму, зарёкся снимать больших звёзд и уже второй десяток делает в основном сериалы. Но «Дредд» — результат работы настоящего фаната франшизы, человека борющегося за своё видение материала, вступившего в конфликт с не менее большими режиссёрскими амбициями Сильвестра Сталлоне. Недаром название фильма возникает на фоне из многочисленных обложек комиксов. Но Дредда не спас бы ни рекаст, ни иной подход к теме. Как доказал коммерческий провал перезагрузки с Карлом Урбаном, даже если этот сверхчеловек будет оставаться в шлеме и не проявит сентиментальных позывов по отношению к смертным, он не будет интересен широкой публике. Дело было не в Сталлоне, не в Робе Шнайдере, персонаж которого на потеху публике плакал и ходил под себя в любой стрессовой ситуации. «Дредд» — образцовый предмет для культа на расстоянии, культа образа, но не присущих ему злоключений. Судья — хороший задел для небольшого сюжета в комикс-альманахе или еженедельного выпуска на тридцать страниц, но никак не герой двухчасового фильма. И подход ли это Кэннона или общий студийный креатив, но то, что зацикленный на законе Дредд для классического голливудского тропа о перевоспитании был возведён в ранг незаконно осуждённого преступника, по отношению к исходному персонажу — самое большое новаторство. Всё равно символом обобщённой справедливости он перестал быть в тот момент, когда Судья снял шлем и посмотрел на мир недоумённым взглядом Сталлоне.
