Дмитрий Назаров разбирает стройматериалы «Дома, который построил Джек» — памятника, который воздвиг себе Ларс фон Триер.
Главный герой нового фильма фон Триера Джек — инженер, который хочет быть архитектором, но единственный дом, который он проектирует для себя, приходится снова и снова разрушать и переделывать (перфекционизм художника — страшное дело, киваем мы автору). По счастью, у Джека есть хобби — он убивает. И если с домом не ладится, то с убийствами складывается куда лучше. Настолько, что Джек начинает позиционировать свою деятельность как своего рода вид изящных искусств, постоянно отвлекаясь на бесконечные цитаты, параллельные сюжеты и исторические реминисценции.
70-е
Триер поместил действие в 1970-е годы, возможно, из эстетических соображений, возможно, чтобы поиграть с культурными кодами эпохи: расстройства личности Джека соотносятся с социальными установками времени. Так или иначе, маньяки в кинематографе представляют славную традицию, которая расцветает именно в это десятилетие: от снятых именно тогда «Заводного апельсина» Стэнли Кубрика или «Безумия» Альфреда Хичкока до ретро-триллеров вроде «Зодиака» Дэвида Финчера или «Охотников за разумом» Ренни Харлина.
Америка
Триер никогда не бывал в Америке, но часто о ней говорит. «Это невероятно красочная страна, которая на очень многое оказала влияние, но эта вот слепая вера в индивидуальную инициативу — она, как мне кажется, довольно опасна и с политической точки зрения малосимпатична... я по-прежнему чувствую какое-то отрицание по отношению к этой стране — просто потому, что я представляю, что люди, приехавшие туда, были теми, кто локтями отпихивал остальных. Они не из тех, кто вежливо посторонится и даст другому пройти».
Фон Триер часто отправляет своих героев за океан, события «Танцующей в темноте» происходят в штате Вашингтон, Америке посвящена целая трилогия «США — страна возможностей». После «Догвилля» с Николь Кидман и «Мандерлея» с Брайс Даллас Ховард планировался заключительный «Вашингтон», где актрисы должны были сыграть вместе, но план так и не был реализован.
По словам режиссёра, Америка — это страна кино, воображаемый мир, где происходит действие его любимых фильмов. Америка — атмосфера и настроение, а не реальное место.
Архитектура
Джек — инженер, но хочет быть архитектором; он добивается совершенства в искусстве убивать, пытаясь достроить дом, склеивая деревяшки, уничтожая макеты и начиная всё заново. Джек неоднократно описывает отличие архитекторов от инженеров, очевидно, причисляя себя к высшему сословию: «Инженеры могут прочитать музыку, архитекторы её пишут». Для рядового инженера Джек подозрительно хорошо начитан в области истории искусств — в ход идут Акрополь, готические соборы и Альберт Шпеер. Центральная идея, которую Джек с помощью этого багажа пытается донести: материал обладает собственной волей и определяет произведение, и в этом смысле нет значимой разницы между зданием и затейливой композицией из трупов.
Данте
Исповедь Джека невидимому собеседнику по имени Вердж — очевидно уменьшительное от имени древнеримского поэта, который вёл Данте сквозь круги его «Ада» — служит проводником через фильм. Режиссёр не стесняется явных отсылок к «Аду», который Алигьери определяет как «царство тех, кто отверг духовные ценности, поддавшись звериному насилию, либо совратил человеческий ум мошенничеством и злобой к своим собратьям». Напомним, что «Ад» — только первая часть эпической «Божественной комедии», название, которым Триер явно хочет описать своё творение. Окажутся ли правдой слухи о финале его режиссёрской карьеры или нет, «Дом» определённо создавался как opus magnum датчанина, «Божественная комедия» от Триера. Авторский путеводитель по кругам ада.
Искусство
Не хуже, чем в архитектуре, Джек осведомлён и в других областях изящного, в любимой автором манере здесь всплывает живопись Боттичелли и Курбе, Рембрандта и Мунка, Гогена и Климта. Поэзия Блейка и Гёте. Звучит фортепиано Гленна Гульда и голос Дэвида Боуи. В эпилоге герои обнаруживают себя на полотне Эжена Делакруа «Ладья Данте». Его сюжет основан, опять же, на восьмой песни «Ада»: поэт и его проводник по Аду Вергилий на фоне пылающего Города мёртвых пересекают реку Стикс, из вод которой вздымаются души грешников. Здесь всё вращается вокруг вопроса, стоит ли создание великого искусства разрушений и может ли разрушение быть само по себе искусством. Метафора «убийства как искусства» не свежа, и придумал её не Триер, но в «Джеке» она доведена до максимального гротеска.
Нацизм
Джек размышляет о достижениях Адольфа Гитлера (и это, конечно, подмигивание надоевшей истории об отлучении Триера от Канн в 2011 году из-за неудачной шутки о Гитлере) и сравнивает с ними собственное «искусство». Помимо фюрера поминают также Сталина, Мао и Муссолини. Джек находит достижения тоталитарных режимов в области массовых убийств преступно недооценёнными в художественной плоскости и очень хочет вписать себя в этот ряд «великих творцов».
ОКР и другие расстройства
При обсессивно-компульсивном расстройстве у человека непроизвольно появляются навязчивые, мешающие или пугающие мысли. Джек объясняет свои злодеяния именно этим недугом, Вердж над ним подтрунивает. Любопытно, что больные ОКР — действительно чаще всего люди с высоким уровнем интеллекта. Триер — известный ипохондрик, в частности, он признавался в страхе толпы, пожаров, больниц, моллюсков и современного транспорта. В их числе и ОКР. Герои почти каждой из его картин страдают от психических заболеваний, правда, раньше режиссёр обычно награждал сумасшествием женщин.
«Я был очень нервным ребёнком. В шесть лет я мог часами сидеть, забравшись под стол, в ужасе, что на нас в любой момент упадёт атомная бомба. Это была болезненная тревожность. Я и сейчас нервный».
P.S. Ларс фон Триер
Среди всех прочих отсылок и цитат больше всего в фильме фон Триера — самого фон Триера. И не только в виде нарезки из предыдущих фильмов. Самоцитирование начинается с героя, Триер уже убивал в своей знаменитой короткометражке собственной персоной, но для полного метра нанял сыграть себя Мэтта Диллона. Триер — это Джек, Триер — это и Вердж, он носитель всех маний и обсессий, он виновен в грехах своего персонажа, он и маньяк, и жертва, инженер и архитектор своего персонального ада. Это раздутая, почти невыносимая исповедь на два с половиной часа и принятие того, что спасение невозможно. Для кого угодно ещё это было бы чересчур, но именно поэтому Ларс фон Триер — не кто угодно.
