40 лет назад в американский прокат вышло культовое драмеди «Клуб “Завтрак”» Джона Хьюза — про старшеклассников, запертых в пустых коридорах школы. Павел Пугачёв размышляет, почему вроде бы давно состарившееся кино остаётся молодым и как его снова полюбить, даже если подростковые проблемы и психоанализ на экране кажутся чем-то невыносимым.
Есть такая школа мысли, будто бы главное в кино — начало и конец. «Клуб “Завтрак”» в этом смысле — эталонное произведение. Фильм начинается и заканчивается одной из лучших песен, вообще когда-либо написанных специально для кино, — Don’t You (Forget About Me) шотландской нью-вейв-группы Simple Minds. Стоит только упорхнуть заставке Universal и пойти жёлтым на чёрном фоне (почти как в «Криминальном чтиве»!) титрам, как уже становится хорошо, а рука непроизвольно взметается вверх, предваряя финальный жест героя Джадда Нельсона.
“ Кажется, что это лучший фильм на свете. Но впереди ещё полтора с лишним часа, за время которых можно пересмотреть не только один из любимых фильмов пубертата, но и своё отношение к нему.
Действие кинопьесы Джона Хьюза разворачивается 24 марта 1984 года в городе Шермер, штат Иллинойс. Несколько старшеклассников вынуждены отбывать типичное для американской образовательной системы наказание: провести всю субботу в школе, думая о своих проступках и работая над сочинением на заданную тему. На этот раз она звучит так: опишите, кем вы себя считаете. Не менее тысячи слов, дедлайн — вечер этого же дня. Сдать свою отписку за полчаса и побежать домой не получится — рефлексия требует времени. Впереди много часов, в процессе которых можно и текст написать, и с друзьями по несчастью познакомиться.
Пятёрка несчастных — та ещё команда по спасению мира. Заучка, спортсмен, чудачка, барышня и хулиган. Вряд ли бы они познакомились и подружились на переменках, вряд ли они будут собираться все вместе и после этого памятного дня. Они из разных каст, но общего между ними гораздо больше, чем им самим поначалу кажется. От равнодушия до ненависти и любви (всё тут всегда взаимно) несколько шагов, которыми «Клуб “Завтрак”» топчется вприпрыжку туда-обратно все полтора часа. У каждого из собравшихся есть проблемы с родителями: одни не уделяют внимания, другие уделяют его неправильно, третьи калечат психологически, четвёртые калечат физически, пятые просто слепы. И каждый из детей недоволен собственным публичным образом, то и дело слетающей с растерянного лица социальной маской: все они не уверены в себе и все представляют из себя не то, чем кажутся на первый взгляд. Хулиган не такой уж хулиган, принцессе тяжела её диадема, чудачка не такая уж чудачка, спортсмен не хочет быть чемпионом, умник... ну, вы поняли.
“ Самое интересное в «Клубе “Завтрак”», особенно для видевшего фильм раньше, не то, что и о чём говорят герои, а то, почему это вообще интересно смотреть. Сидят пятеро школьников и разговаривают. Иногда садятся, иногда танцуют, разок-другой выходят в коридор, а в финале расходятся по домам.
Примерно такими же недоумевающими глазами боссы Universal смотрели на сценарий одного из важнейших фильмов восьмидесятых, видя в нём скучную и несмешную педагогическую поэму, пытающуюся притвориться молодёжной комедией. Если бы не продюсер Нед Тэнен, сумевший всех переубедить, возможно, ландшафт киноэпохи был бы совсем другим. Может, и написал бы Хьюз сценарии к «Один дома» (1990) и «Бетховену» (1991), снял бы «Самолётом, поездом, автомобилем» (1987) и «Феррис Бьюллер берёт выходной» (1986), но целого пласта культуры под условным обозначением «экзистенциальные проблемы старшеклассников» мы бы точно не досчитались: а это и Ричард Линклейтер, и «Гарри Поттер».
Говоря про влияние «Клуба “Завтрак”», обычно пишутся дежурные сочинения про то, что это кино подарило субъектность подросткам на киноэкране. Как будто не было «Девушек в униформе» (1931, 1958), «Доживём до понедельника» (1968), «Шведской истории любви» (1970) и американских народных «Бунтаря без причины» (1955) и «Изгоев» (1983). Но вот в чём дело: прежде подростки в кино практически никогда не были интересны сами по себе (впрочем, то же самое можно сказать и о любых других социальных, возрастных и гендерных группах). Нужно было припорошить всё Шекспиром или запретными страстями, ретрорамкой или попыткой размышления о поколении, уравновесить конструкцию фигурой рефлексирующего взрослого или вообще свести всё к сексу. Прежде всего последним было увлечено тинейджерское кино первой половины восьмидесятых вроде «Беспечных времён в “Риджмонт Хай”» (1982) или написанной тем же Хьюзом, но высмеивающей юных секс-аддиктов «Странной науки» (1985). Сегодняшнему зрителю и «Клуб “Завтрак”» с диалогами школьников про потерю девственности может показаться едва ли не провокационным, но именно этот фильм показал, что подростки хотят не только всяких непотребств, а поговорить по душам. И чтобы их принимали всерьёз.
Главные удачи фильма не в области драматургии — дидактичной и порой шитой совсем уж торчащими белыми нитками, — а как раз в этом неравнодушном взгляде равного. 34-летний режиссёр и не думает становиться над своими героями: важно тут и превалирование фронтальных ракурсов, и знаменитая сцена на полу с присевшей вместе с героями камерой. Сценарий подробно разбирался и неоднократно переписывался в тандеме с исполнителями главных ролей, несколько недель было потрачено на полноценные репетиции, как в театре. Автор проводил с молодыми артистами всё свободное время, носил на съёмках спортивную одежду и старался вести себя так, чтобы не казаться при этом школьным учителем или подозрительным типом. Год спустя герой одного знакового фильма, снятого на другом конце планеты, скажет: «Мы перебесимся и будем такими же, как вы». Вот только Джон Хьюз не хотел бы подписываться под этими словами — ему-то как раз страшно, что дети вырастут такими же, как их родители.
Из сегодняшнего времени может показаться, что это гимн инфантилизму и позиции «во всём виноваты другие» (прежде всего родители), но взрослые тут не менее несчастны, чем следующее поколение. Злой и жестокий мистер Вернон выписан антагонистом, но со своей линией защиты: «Меня ужас берёт, как подумаю, что, когда я состарюсь, эти дети будут управлять страной». Симпатию вызывает и комендант-уборщик, говорящий, что школа — это не навсегда.
А кто вообще целевая аудитория «Клуба “Завтрак”»? Если подростки, то есть нюанс: с прокатным рейтингом фильма R в кинозалы не пускали несовершеннолетних без сопровождения взрослых. Тут можно свалить всё на ханжество цензоров, но думается, что педагогический заряд рассчитан прежде всего на родителей: посмотрите, вашим детям тоже есть на что жаловаться. Одна из сильнейших сторон этого фильма — то, насколько он призывает к диалогу. «Клуб “Завтрак”» может быть интереснее обсуждать, чем смотреть. Думается, в том числе и этим объясняется столь продолжительная молодость этой картины, и не думающей стареть, в отличие от многих своих зрителей.
В 2015 году на сайте Роджера Эберта вышла занятная статья Аманды Энн Кляйн, рассказывающей о своих обсуждениях «Клуба “Завтрак”» со студентами. Для неё, 38-летней на тот момент исследовательницы кино, фильм кажется проблемным: «белизна» всех действующих лиц, сексизм, безумная (и правда) сцена «перевоплощения» Эллисон и прочее. Но, несмотря на все свои опасения, студенты фильм одобряют и, подходя к нему с интересом, «замечают его сексизм, непринуждённую гомофобию и исключение всего не белого так же, как любой изучающий кино замечает резкий монтаж, освещение в высоком ключе, длинный кадр. Это аспект текста, то, что нужно анализировать».
Что касается кинематографических аспектов, то хочется напоследок задать ещё одну тему для возможных обсуждений: режиссёр Джон Хьюз интереснее сценариста Джона Хьюза. Один — непризнанный гений, другой — крепкий ремесленник. И в «Клубе “Завтрак”», и в, допустим, «Кудряшке Сью» (1991) заметно, как от прямолинейного бытописательства режиссёр тяготеет чуть ли не к сюрреализму. Самые странные и лучшие моменты в его фильмах — те, где реальность дает крён, будь то разрывающееся стекло после крика героя Эмилио Эстевеза или безумнейшая сцена с горящей машиной в «Самолётом, поездом, автомобилем». Его кино всегда готово рвануть, и «Клуб “Завтрак”» — пороховая бочка. Чего только стоит безумный и длящийся явно сильно дольше необходимого (а монтировала фильм великая Диди Аллен, работавшая с Сидни Люметом и Артуром Пенном и умеющая отсекать всё лишнее) взгляд Джадда Нельсона, пугающий и зрителя. Или драматургически бесполезные, но запоминающиеся навсегда танцы в библиотеке. Или та же поднятая ввысь рука в финале — один из самых впечатляющих жестов в истории кино. Понять, почему это так трогает, столь же невозможно, как и добраться до придуманного Джоном Хьюзом городка Шермер, куда не смогли доехать даже Джей с Молчаливым Бобом — ещё одни непослушные, но любимые дети «Клуба “Завтрак”». Они бы много чем поделились на этой продлёнке.
