1 июня исполняется 10 лет со смерти Ива Сен-Лорана. За это время про великого невротика и кутюрье успели снять два игровых («Yves Saint Laurent» и «Saint Laurent») и два документальных фильма («L’amour fou» и «Le dernier defile»), стараниями душеприказчика Пьера Берже открыть два музея (в Париже и Марракеше) и распродать с помпой личную коллекцию искусства на торгах в Гран-Пале, издать несколько биографических книг. Однако фигура Сен-Лорана по-прежнему загадочна, объяснить феномен pied piper — так его называла Диана Вриленд — не удаётся ни художественными, ни научными средствами, он больше, чем личность, и дольше, чем эпоха, которая, кстати, так удобно раскладывается на sex, drugs, rock’n’roll в почти одноимённых картинах Жалиля Леспера и Бертрана Бонелло.
Возможно, дело в том, что Ив Сен-Лоран начинается там, где заканчивается Saint Laurent, модный дом и бренд, а именно 7 января 2002 года, в полдень. На тот момент Сен-Лорану 65, по нынешним меркам — не возраст уходить на пенсию (Карл Лагерфельд и в 80 с лишним до сих пор во главе Chanel), но мир моды изменился. На часах — безудержная экстравагантность: эксцентрики Гальяно и Маккуин правят бал в «Диоре» и «Живанши». А Сен-Лоран всё так же из года в год проводит дефиле в отеле «Интерконтиненталь» в Париже под целые акты из итальянских опер. Всё чаще в интервью он вместо привычного «революция» говорит «эволюция», описывая свой творческий метод, а знаменитое выражение «женщине из каждой моей коллекции на самом деле нужны только брюки, плащ и свитер» поменялось на «женщине не нужно обновлять каждые шесть месяцев свой гардероб, мои коллекции — на все времена». Уже в 1990-е годы он отказался от столь любимого им прет-а-порте: мужскую линию отдал Эди Слиману в 1996-м, а женскую — Альберу Эльбазу в 1998-м. Марка SL стала разменной монетой в борьбе корпораций — LVMH и Pinault-Printemps-Redoute, в итоге Франсуа Пино выкупит бренд вместе с Gucci Group и назначит в 2000-м короля порно-шика Тома Форда креативным директором. Это безусловно правильное с маркетинговой точки зрения решение вызовет скандал: Ив Сен-Лоран и Пьер Берже публично осудят «новую безвкусицу». Ещё два года Ив Сен-Лоран будет заниматься убыточным haute couture, в цитадели на авеню Марсо — рабочий церемониал и иерархия, согласно которой маэстро — бог, его взгляды, поступки и капризы не подлежат обсуждению, неизменны. Как и три десятилетия подряд, он каждое утро садится за барочный стол, заставленный букетами лилий, акварелями Кристиана Берара, фотографиями Сильваны Мангано и прочими фетишами — портретом своего французского бульдога Мужика и мягкой игрушкой, странно смахивающей на куклы вуду Диора. Этот кабинет теперь можно увидеть в парижском музее, так же, как и документальное видео, на котором Ив Сен-Лоран, стоя наверху мраморной лестницы, дрожащим голосом объявляет о своём уходе, благодарит публику за годы поддержки. Прощальная речь смонтирована кураторами с моментами наивысшей славы: дефиле на Stade de France в 1998-м во время чемпионата мира, открытие в 1983-м первой в истории Metropolitan выставки костюма, да еще и прижизненной, или овация юному дебютанту Сен-Лорану (дом Dior он возглавил в 21 год) на балконе авеню Монтень после показа коллекции «Трапеция». О последних шести годах ни слова — чёрный экран и фоном постепенно угасающая музыка Равеля.
Человека Ива Сен-Лорана не разглядеть за лесом манекенов, одетых в придуманные кутюрье Сен-Лораном наряды. Ревниво охранявший последние годы память о бывшем возлюбленном Пьер Берже благословил байопик Леспера. Из официальной версии исчезла неудобная Берже история страсти между Ивом и Жаком де Башером, выдающимся авантюристом и жиголо, с которым Сен-Лоран познакомился в гостях у вечного соперника Карла Лагерфельда. Не будет в картине Леспера и семейных сцен, только ценности, сыгранный Пьером Нинэ Сен-Лоран, этакий нестареющий отрок-тростиночка, восхищающийся без устали красотой своих подруг и муз, Лулу де ла Фалэз и Бетти Катру, гений не от мира сего, человек, упавший на Землю и выживший только благодаря непрестанной заботе Берже. Иронией звучит название фильма — «Ив Сен-Лоран», как бы намекающее — речь не о творчестве, а о творце.
Вынужденный довольствоваться фамилией «Сен-Лоран» в названии картины Бонелло, напротив, расскажет слишком много, вопреки протестам Берже. Но и тут от Ива, несмотря ни на какие откровенные подробности — оргии на гинекологическом кресле или наркотические галлюцинации — останется облако сигаретного дыма, рассеивающееся на титрах, как улыбка чеширского кота. Сколько бы Гаспар Ульель не поправлял очки и не отставлял локоть, копируя оригинал, он — восковая копия из музея Мадам Тюссо. Ив Сен-Лоран в версии Бонелло — проекция завоеваний другой эпохи, современной: права сексуальных меньшинств, феминизм, Алжирская война как геноцид, СПИД, мультикультурализм и толерантность, пионером которых, выходит, был кутюрье. И даже ещё один, третий Сен-Лоран в исполнении Хельмута Бергера выглядит эпитафией к былым свершениям, он стар и разбит, но нет сомнений: перед нами хрестоматийная осень патриарха. Обычный приём Бонелло — от частного к целому, от личных перипетий к истории нации, здесь сыграет с режиссёром злую шутку. Это постфактум ясно — какой и когда нужно было делать политический выбор, чтобы идти в ногу со временем. Но в «прекрасном» далёко сексуальная раскрепощённость или социальный эскапизм (долгие сезоны в Марокко) необязательно рифмовались с переменами в воздухе. Искусство — череда побед, а частная жизнь, как водится, — серия поражений. Первое не связано со вторым, более того, между — пропасть.
Гении проживают свою жизнь дважды: как трагическую true story и как художественный фарс, некоторые имена и события изменены. Иву Сен-Лорану так и не удалось увидеть себя в зеркале, только в глазах толпы.
