Берлинале планомерно подходит к завершению. Ксения Ильина рассказывает об одних из самых ожидаемых премьер основного конкурса — фильмах Раду Жуде и Ричарда Линклейтера, а также о дьявольских кошмарах Камбербэтча.
«Континенталь '25» (Kontinental '25), реж. Раду Жуде
Румынец Раду Жуде — частый гость Берлинале: это его третья премьера в рамках основного конкурса за последние несколько лет. Фильмы Жуде известны своей едкой и не оставляющей никаких шансов как героям, так и зрителям сатирой на нравы румынского (конечно же, читай шире) общества и запутанно сложенной драматургией. Поэтому новая картина «Континенталь '25» может на первый взгляд показаться обманчиво простой. В ней нет театральных вставок или других экстравагантных приёмов, которые любит Жуде, а повествование линейно.
В открывающей — блестящей в своей абсурдности — сцене фильма бездомный собирает пустые бутылки в заброшенном тематическом парке аттракционов. Вскоре его пытается выселить из того, что можно назвать его временным домом, социальная служба, поэтому бедняга кончает с собой. Судебный пристав Орсолия (Эстер Томпа), которая вершила «правосудие», уверена, что если бы не она и её действия, несчастной смерти бы не случилось. Теперь бездомный видится ей в кошмарах во сне и наяву: заниматься сексом с мужем не хочется, в отпуск ехать — тоже, хочется лишь горестно напиваться в баре, вспоминая славное прошлое, когда она была профессором права и жизни никому не портила. Её студент, кстати, работает в доставке и крепит на рюкзак для еды румынский флаг — чтобы не дай бог не спутали с «этими индийцами» и уступили дорогу.
Вот из таких маленьких, но громко говорящих деталей и состоит «Континенталь '25» — фильм, вдохновлённый «Европой 51» Росселлини и, в свою очередь, получивший название в честь грандиозного отеля, который собираются построить в Клуже, снеся часть исторического центра. Диалог Орсолии с подругой на лавке в центре города о том, что удобнее подписаться на услугу Vodafone за 2 евро, и за тебя будут помогать беженцам, глобальному потеплению и вообще всем на свете, — отдельный шедевр остроумия, тихого отчаяния и одновременно любви ко всем нам, дурацким человеческим созданиям. В этом сила и прелесть картин Жуде: режиссёр откровенно невысокого мнения о человечестве в целом, но иногда, где-то в монтажных склейках, всё же оставляет ему надежду.
«Голубая луна» (Blue Moon), реж. Ричард Линклейтер
Лоренц Харт — известный американский поэт, тоньше других чувствовавший мир и трагически погибший где-то в переулках Нью-Йорка в 1943 году. Его называли одновременно самым грустным человеком на Земле и самым светлым и радостным созданием, а словосочетание в заглавии фильма — это название самой известной песни, строки к которой написал Харт. Именно Лоренц — Лори — главный герой «Голубой луны», сыгранный Итаном Хоуком. Спустя 30 лет после совместной работы над своей самой известной трилогией о любви «Перед закатом», «Перед рассветом», «Перед полуночью» режиссёр Ричард Линклейтер воссоединяется с актёром.
Время и место действия «Голубой луны» — вечер в легендарном нью-йоркском ресторане после премьеры (в будущем культового) мюзикла «Оклахома!». Его композитор Ричард Роджерс (Эндрю Скотт), давний соратник Харта, в этот раз променявший его на другого коллегу, собирает толпу своих фанатов-обожателей. Лори тоже среди посетителей бара, но не среди поклонников мюзикла. Он вообще ушёл с премьеры ещё до финала, чтобы вместе с приятелем-барменом Эдди (Бобби Каннавале) выпить и поскорбеть о том, что стало сегодня с подлинным талантом и его участью.
По сути, весь фильм — это едкий, чувственный, горький, торжественный монолог-выступление Харта, комментирующего (свою) жизнь. В баре, цитируя «Касабланку», он ждёт свою любовь — 20-летнюю студентку Йеля Элизабет (Маргарет Куолли), которую он обожает и которая относится к Лори как к старшему товарищу и близкому другу. Элизабет появится, чтобы завладеть вниманием всех вокруг и одарить поэта искренне любящим взглядом — но совсем не той любовью, которой он желает.
Сцена, в которой, уединившись в гардеробной, Элизабет рассказывает Лори о том, что она влюблена в другого, при этом не замечая, с каким боготворящим обожанием герой смотрит на неё, — самая пронзительная в фильме. Линклейтеру удалось превратить старомодный киножанр, в котором мужчина средних лет подводит итоги своей короткой, печальной, но всё же не бессобытийной жизни, в актуальное и нежное высказывание о боли, таланте, славе и ничего не требующей взамен любви, которой что в 1943, что в 2025 году находится отчаянно мало места.
«Горе — это штука с перьями» (The Thing with Feathers), реж. Дилан Саузерн
Самый печальный, но в то же время парадоксальным образом самый духоподъёмный фильм фестиваля. Картину Дилана Саузерна тоже можно назвать самой ожидаемой фестивальной премьерой, хотя формально её первый показ состоялся в рамках фестиваля «Сандэнс» пару недель назад. Главную роль в фильме играет Бенедикт Камбербэтч, который удивительно точно показывает сложную палитру чувств своего героя — любящего отца, талантливого иллюстратора и теперь вдовца.
Неважно, насколько сильно ты любишь своих детей, — после смерти одного из родителей жизнь второго может превратиться в ад. Дело не в том, что отец не знает, когда сыновей нужно вести в школу и где лежат их носки, или не может заплакать на плече у брата, когда силы оказываются на исходе. Большая беда в том, что со всей привычной и теперь свалившейся на него одного рутиной у героя не остаётся места для того, чтобы по-настоящему прожить свою скорбь. А её так много, что она принимает форму то ли ворона, то ли демона, которого начинает видеть мужчина.
Когда скорбь не может быть прожита, она заполняет тебя целиком. Так и случается с героем, которому теперь нет дела до привычных вещей, которому мучительно стыдно за всё, что он чувствует, и которому одновременно необходимо прожить эту утрату, чтобы вернуть собственное «я». Но «Горе — это штука с перьями» — кино не только о проживании потери. Это фильм о том, что создание подлинного произведения искусства зачастую требует от тебя больше, чем ты можешь вынести, но ускорить этот процесс не только нельзя, но может быть необратимо губительно для автора; это фильм о том, что из щемящего чувства вины могут появиться удивительные плоды; фильм о том, что фраза «Я люблю тебя», произнесённая праху, может и будет знаменовать новое начало.
